Захаров стоял около вагонов и рассеянно разглядывал разношерстную толпу.
— Товарищ Захаров, — услышал он детский голос.
Осмотревшись, заметил мальчишку, которого знала почти вся Губчека и которого, за его почти акробатическую подвижность, прозвали Гришка Козленок.
Этот Козленок был приемышем батальона, живя вместе с ним. Откуда он явился, точно не знал никто.
Нашел его Захаров однажды утром спящим около порога общежития батальона. Был он оборван до последней степени, голоден, грязен. Захаров накормил, пообчистил его и тут только увидел, что перед ним стоит мальчик лет восьми с живыми глазенками, худенький, белокурый.
— Как звать-то тебя? — спросил Захаров.
— Гришка.
— Родители померли, что ли?
— Мама померла, а батьку калмыки в Царицыне зарубили, он с красными был.
— Ну, а ты с кем?
— Тоже с красными. Вот вырасту — я им всем за батьку отплачу, живодерам!
И стал с этого времени Гришка равноправным членом дружной батальонной семьи.
Вот этого-то Гришку и увидел совсем неожиданно для себя Захаров.
— Зачем ты здесь?
— А как же вы без меня то поедете? За чаем-то кто же будет бегать? Винтовки-то кто почистит? Нет, без меня вам не обойтись. Нехорошо вы сделали, что меня не разбудили, как пошли на станцию. Еще товарищи называются!..
— Слышишь, Гришка, беги-ка ты в батальон, да ложись спать.
— Нет уж, товарищ Захаров, ты меня теперь домой не прогонишь. Если добром не возьмете, так я под вагоном или на крыше уеду.
— Ну ладно, лезь в средний вагон — ежели тебя туда пустят.
— Меня-то? Да что я, чужой им, что ли? Пустят, уж ты не беспокойся!
Не успел Захаров и глазом моргнуть, как Козленок влетел мячиком в вагон.