Записки «черного полковника»

22
18
20
22
24
26
28
30

– Талантливый разведчик, – сказал он, – всегда приобретет талантливого агента, который имеет большие агентурные возможности. Вы находите общий язык с западными немцами, и это хорошо. Они отличаются от нас, они практичны и прагматичны, но нужно понимать это отличие и не навязывать им своих ориентиров. Это главное. Наша сила в том, что мы понимаем, мы – иные и не пытаемся сделать их такими, как мы. Во всяком случае, в разведке. После войны советники предлагали вождю создать соцлагерь не только в Европе, но и в Азии, оккупировав Китай. В то время сделать это было вполне возможно. «Так мы защитим себя от угроз с юга», – говорили они. На это вождь ответил: «Оккупировать, конечно, можно, но как этот Китай прокормить?» Ведь ни у одного деятелей капмира не возникло бы такой мысли! Зачем кормить оккупированную территорию, ведь ее нужно использовать, выкачивать ресурс, эксплуатировать население.

После этого Евгений Петрович поднялся из своего кресла, прошел к сейфу и вытащил на свет божий тетрадь.

– В начале пятидесятых, – сказал он, – мне пришлось с группой руководителей МГБ работать над проектом реорганизации ведомства. Тогда у вождя была идея создать Главное разведывательное управление, в котором объединить все разведки и контрразведки. Он полагал, что успешно противостоять централизованному разведсообществу Запада можно только единым кулаком, а не растопыренными пальцами. Мы разработали вариант такой реорганизации. Вождь внимательно его прочитал и оставил на тексте замечания. Я их выписал для себя и хочу дать вам почитать.

На двух листах секретной тетради были выписаны замечания Сталина на представленный проект. Я два раза пробежал текст глазами и вернул тетрадь Евгению Петровичу.

– Идите, – сказал он мне, – и скажите Михаилу Федоровичу, чтобы он дал вам сутки отдыха, вы его вполне заслужили.

Выйдя от Уполномоченного, я поймал себя на мысли, что это моя четвертая с ним встреча, и на этот раз он был совершенно другим человеком, чем в первые три раза…

Я не пошел к Михаилу Федоровичу сразу, а зашел в кабинет, закрыл дверь на ключ и переписал все, что запомнил из тетради Уполномоченного в свою тетрадь.

Документ, о котором шла речь, назывался «О Главном разведывательном управлении МГБ СССР», время замечаний – 1952 год.

Вот, что я успел запомнить:

«В разведке никогда не строить работу таким образом, чтобы направлять атаку в лоб. Разведка должна действовать обходом. Иначе будут провалы, и тяжелые провалы».

«Никогда не вербовать иностранца таким образом, чтобы были ущемлены его патриотические чувства. Не надо вербовать иностранца против своего отечества. Если агент будет завербован с ущемлением патриотических чувств, – это будет ненадежный агент».

«Полностью изжить трафарет из разведки. Все время менять тактику, методы. Все время приспосабливаться к мировой обстановке. Использовать мировую обстановку. Вести атаку маневренную, разумную. Использовать то, что Бог нам предоставляет…»

«Самое главное, чтобы в разведке научились признавать свои ошибки. Человек сначала признает свои провалы и ошибки, а уже потом поправляется. Брать там, где слабо, где плохо охраняется. Исправлять разведку надо прежде всего с изжития лобовой атаки».

«Главный наш враг – Америка. Но основной упор надо делать не собственно на Америку. Нелегальные резидентуры надо создавать прежде всего в приграничных государствах».

«Первая база, где нужно иметь своих людей, – Западная Германия. Нельзя быть наивным в политике, но особенно нельзя быть наивным в разведке».

«Агенту нельзя давать таких поручений, к которым он не подготовлен, которые его дезорганизуют морально».

«В разведке надо иметь агентов с большим культурным кругозором – профессоров… Разведка – святое, идеальное для нас дело. Надо приобретать авторитет. В разведке должно быть несколько сот человек – друзей (это больше, чем агенты), готовых выполнить любое наше задание».

И последнее, что я успел запомнить, была фраза, не ручаюсь за точность:

«Коммунистов, косо смотрящих на разведку, на работу в ЧК, надо бросать головой в колодец».

Записав все это, я отправился к Михаилу Федоровичу и доложил, что Уполномоченный дал мне сутки на отдых.