– Что это, Лиза? – Аннушка буквально повисла на моей руке и личиком норовила ткнуться в пластинку.
– Сейчас узнаешь, милая. Тебе понравится. Подержи вот этот конверт, но только осторожно, не урони, а то пластинка, что внутри, разобьется, и мы ничего не услышим.
– А что мы должны услышать? – Девочка прижала к уху конверт, старательно вслушиваясь в его содержимое. – Ничего не слышно.
– Да, мисс учитель, что мы должны услышать? Свист соловья или трели из выгребной ямы? – усмехнулся Пётр, но продолжал следить за моими действами с граммофоном.
Тем временем я щёлкнула замком и откинула крышку, вынула ручку с блестящим набалдашником и вставила в отверстие сбоку справа.
– Это надо крутить? – Мальчик подвинулся ближе, устройство его интересовало теперь сильнее.
– Да, но сначала, Аннушка, подай мне конверт с пластинкой.
– Но, Лиза, ничего же не слышно, – разочаровано произнесла девочка. Она потрясла конверт в надежде хоть что-то услышать.
– Нет, Аннушка, не тряси! Дай его лучше мне.
Она послушно протянула мне конверт, из которого я вынула шеллаковый блин пластины.
– Что это? – Глазки-изумрудины округлились.
– Это, Аннушка, пластинка, которую нужно уложить вот сюда, – ответила я, нанизав пластину на центровую ось.
Проверив иглу стального звуконосителя, я предложила мальчику:
– А теперь, Питер, всё будет зависеть только от тебя. Нужно прокрутить ручку до упора. Справишься?
– Мисс, среди вас есть только один мужчина, и он прокрутит вам хоть сто ручек, – невозмутимо и ноткой бахвальства ответил Пётр.
– А мне, можно мне? Я тоже хочу! – заверещала тут же его сестра.
– И ты покрутишь, Аннушка, – пообещала я ей. – Сначала Питер, как старший, а после и ты.
– Так нечестно, – фыркнула девочка. – Всегда Пети потому, что старший.
Игнорируя возмущение младшей сестры, Пётр с чувством превосходства вращал легко поддающуюся ручку граммофона, пока завод пружины не достиг предела.
– Ой, она крутится! Лиза, она крутится! – Анна восторженно тыкала пальчиком в сторону вращавшейся пластинки, а её брат довольно потирал ладони.