— Мы утопаем в желтом, — ворчал ван-Корстен: — плохая примета!
Ему ответили односложно. Но милый доктор, язык которого всегда следовал принципу вечного движения, поставил себе задачей помочь своим спутникам стряхнуть овладевшее ими оцепенение, окружив их всех, особенно раненых, своими медицинскими попечениями.
— Мы даже не можем любоваться видами, — продолжал он: — из-за этой проклятой пыли, я едва различаю обезьяньи рожи всадников нашего эскорта!
— Мы делаем более пяти узлов в час! — воскликнул Полэн, которого крепко качало на спине верблюда.
Караван, в самом деле, шел быстрой иноходью, обычным аллюром степных наездников, при чем каждый трех или четырехчасовой перегон прерывался непродолжительной остановкой возле источника или возле почти всегда пустого улуса.
Таким образом монголы делают миль по двадцати в день. И, если европейцы могли выдержать при этом долгий и трудный путь, то обязаны этим были своим сильным организациям. Раны их заживали сами собою, под иссушающим ветром пустыни. Дурно с ними не обращались. Наоборот, монгол — предводитель отряда, пытался даже облегчить положение пленников, часто сменяя их лошадей и давая им в достаточном количестве припасов и воды. Но ни скорости езды, ни ежедневно делаемого перехода он не изменил.
Казалось, он торопился доставить их поскорее тому, кто должен был распорядиться их судьбой.
Вначале, слишком пораженные учиненным над ними насилием, европейцы думали только об одном, что им следует подороже продать свою жизнь. Но теперь, разбитые и попавшие в плен — они все свои помыслы сосредоточили на освобождении, т. е. на бегстве.
С первого же часа у Меранда была только эта единственная поглощающая мысль. Но чем далее подвигались они к востоку, тем более он терял всякую надежду высвободиться из охвативших их тисков: слишком уж смущающая картина развертывалась перед ними.
С первого же дня они могли различить сквозь облака пыли толпы всадников, направлявшихся в сторону, противоположную им. Иногда эти встречи только угадывались по отдаленным крикам и ржанию лошадей. Но чаще эти толпы проходили мимо самого каравана, в изумлении останавливались, видя, что он следует в обратную сторону, оскорбляли европейцев, иногда даже угрожали им, но склонялись и исчезали после нескольких же слов, сказанных монголом.
Путешественники распознавали в этих азиатских типах различные бродячие племена степи, а также тибетских и сибирских плоскогорий.
Мало-помалу, ими овладела страшная тревога. Возрастающее с каждым днем число этих полчищ наводило на мысль о страшном и таинственном нашествии, предвозвестницей которого является встречаемая ими кавалерия.
— Азия выступила в поход, как видно! — вскричал Боттерманс. Можно подумать, что началось новое переселение народов… Интересно только знать — куда они идут…
Полэн, вцепившись в своего верблюда, постоянно заводил с доктором Ван-Корстеном длинные и горячие разговоры на неизменную тему: «прорваться сквозь цепь и исчезнуть в тучах пыли».
Между тем Меранд молчаливо подсчитывал цифру встречаемых всадников. Каждый день это были тысячи, и поток не иссякал.
Однажды утром, после бури, когда отряд всходил на гору, чтобы перевалить через Тиан-Шан, европейцы со своей высоты внезапно увидели открывшуюся перед ними до самых гор Сибири степь, всю покрытую бесчисленными ордами, в арьергарде которых находились женщины и дети. Она кишела живыми существами, вся поверхность её шевелилась и казалась покрытой живою зыбью. И вся эта лава тоже стремилась на Запад.
— Вот оно, нашествие, предсказанное уже давно! — сказал Меранд. Но участвует ли в этом Китай?
— Какая слепая сила толкает этих людей? Мы, ведь, живем не в эпоху варваров и даже не в средние века… Что сможет сделать это множество людей против нашего вооружения?
— И сказать, что у нас нет ни телефона, ни телеграфа, чтобы предупредить Европу об угрожающей ей опасности! — шутливо воскликнул Ван-Корстен. — Ах, какую внушительную сумму отсыпала бы Америка тому, кто первой сообщил бы ей сенсационную новость о нашествии!
— А пока что, мы одни знаем эту сенсационную новость! — заметила Ковалевская.
ebooksa