На секунду Семен умолкает, затем шепчет снова:
— Бей, который против тебя.
Он поворачивается к Кузьмину.
— Ты крайнего, а я своего — середнего.
— Ладно, — шопотом откликается Кузьмин…
Три револьвера стали прямо против надвигающихся всадников.
Петька во всем подражает Семену. Кузьмин приготовился стрелять лежа, с упора, придерживая руку, в которой был револьвер, снизу под локтем другой рукой, а Семен целил по противнику сидя, подняв левую руку, согнутую в локте почти в уровень с подбородком, и положив револьвер на сгибе локтя.
Точно так же сделал и Петька.
— Слушай команду, — шепчет Семен. На секунду он умолкает, потом говорит отрывисто уже более громко.
— Ребята!..
Он словно выстрелил этим словом. Словно он долго его искал, наконец, нашел, и оно выскочило у него сразу, само собой.
— Пли!..
Почти одновременно раздались три выстрела.
Двое из ехавших впереди хунхузов повалились с седел. Под третьим лошадь взвилась на дыбы.
Это был Петькин хунхуз… Петькина пуля попала не в хунхуза, а в лошадь, смертельно ее ранив… Лошадь, сейчас же дав «свечку», т. е. взвившись на задние ноги, грохнулась на землю, придавив всадника…
Один из хунхузов выстрелил тоже… Другой, нагнувшись вниз с седла, старался помочь выбраться тому, которого примяла лошадь, лежавшая теперь неподвижно, вытянув ноги и шею.
— Пли! — командует Семен.
Новый залп и Петька, на этот раз не успевший выстрелить, видит, как на земле рядом с убитой лошадью бьются в предсмертных судорогах три человеческих фигуры, а шагах в двадцати впереди мчится всадник в синей кофте.
Кофта на спине надулась пузырем. Головы совсем не видно.
— Бей вслед! — кричит Семен…