Освободив одну клуню, загнал в нее Федот журавлей и запер. Пересчитал их и улыбнулся:
— Аккурат сотня.
Оттаяли журавли, живут. Плачется Ксения по соседским хатам:
— Овец стеснил для своей журавлиной силы. Хлебным месивом кормит этих голенастых чертей, сколько добра переводит. А слова против не смей оказать — так и рявкнет.
— Не допытывалась, зачем он журавлей прикормил? — спросил Есению казак Луговой.
— Летать на них хочет. Особенную сеть рыбаку Максиму Корню заказал. Тоже в копеечку в’едет.
— Неужли и сеть заказал?! — ахнул Луговой.
— Заказал, горюшко. Узду для вожака, который стаю направлять будет, сам мастерит. И сбрую для журавлей прочих. Страхи меня берут, как подумаю, что Федот птицу взнуздать задумал.
— Это летучее счумение у Федота, — сказал казак Луговой, — лечить его надобно. Ты бы, Ксения, до бабушки Власихи добежала.
— Думала я, да накостыляет он Власихе, пожалуй. Очень не любит ее.
— Придет беда — отворяй ворота. — вздохнул Луговой.
Посреди своего просторного двора Федот Щелкин делал удивительные опыты с журавлем. Журавль был взнуздан и по-особенному взнуздан. Сбоку его покатого затылка, около каждого скрытого птичьего уха, были укреплены на ремнях медные кольца. От колец к Федотовым рукам тянулись веревочные вожжи. Когда дергал Федот правую вожжу — журавлиный клюв поворачивался направо, когда дергал левую — клюв налево кривился. Если обе вожжи натянуты — что же остается журавлю, как не задрать голову. Так учил Федот вожака летать по его, Федотову, желанию — направо, налево, а когда нужно — забираться повыше.
Однажды заскрипела калитка и вошел приятель Федота, лекпом, уже не один: с ним был гражданин в золотых очках — главврач сумасшедшего дома. Федот не заметил вошедших, — в свои птичьи опыты очень погрузился.
— Видите, Валериан Николаевич, — сказал главврачу тихонько лекпом, — какие у него яркие признаки летучего психоза.
Главврач улыбнулся от эдакого необыкновенного диагноза я заметил:
— Проверим, действительно ли летучий психоз, но покуда не будем ему мешать.
И «медицина» вошла в хату.
Самовар уже запел тоскливую самоварную песню, когда, после третьего оклика Ксении: «Иди же, наконец, очумелый, чай пить», — в хате появился Федот. Увидел он гостей, поздоровался, затем гости полегонечку приступили к проверке умственных способностей сапожника.
— Когда же вы думаете лететь? — спросил врач Федота.
— Раньше весны где же, — ответил Федот. — К рождеству Максим Корень сеть свяжет. До февраля надо мне за птичьей сбруей посидеть. Вожака придется учить месяца три. Практический расчет еще произвести надо. Много заботы.
ebooksa