— Ты понял мою мысль! Я уверен, что эти люди — потомки раскольников, когда-то, очень давно убежавших из России. Если кержаков нашли даже у Лоб-Нора, то почему какая-нибудь часть их не могла пробраться сюда — в Танну-Туву? Меня убеждает в этом также твой рассказ о кладбище, на котором ты ночевал.
Это был «жальник», лесное кладбище старообрядцев. Будки с крестами, удивившие тебя, это «голубцы», могильные памятники, деревянные срубы, заменяющие надгробные плиты. Так хоронят только кержаки. В подземелье, под церковью, похоронены особо святые люди, «столпы благочестия». Об этом можно догадаться по веригам, лежащим на гробах-колодах. Нет сомнения, завтра нас отведут в какой-нибудь потаенный, укрывшийся в тувинской тайге скит, где старцы-начетчики и уставщики решат нашу участь.
Стрелец-офицер поднялся от костра к подошел к пленникам.
— Спать время, — строго сказал он. — Будя гомонить! Зарание домовь побредем, Спите, не то батогом исповедую!..
— Эй, мирские, вставай! В путь снаряжайтесь. Вставайте, еретики поганские!
Косаговский открыл глаза и увидел стрелецкого начальника, стоявшего над ним.
— Вставай! — ткнул Косаговского в бок стрелец. — Ладьтесь в путь!
— А куда пойдем, братишка? — спросил проснувшийся Птуха.
— А ты чего зоблишься? — крикнул грубо стрелец. — Твово ума пытать не будем! Пойдешь, куда надобе!
Стрельцы были уже готовы в путь. Они вскинули за спины берестяные короба, похожие на солдатские ранцы, отстегнули топоры и ждали лишь пленников.
— Вязать будем? — обратился один из них к начальнику.
— Пошто? Утечь им некуда! — ответил стрелецкий офицер — Станьте по трое обаполы мирских, а четверо пущай передом идут!
По его приказу четыре стрельца выдвинулись вперед, приготовив топоры; остальные встали по трое с обеих сторон пленников. Сам начальник прикрывал тыл отряда.
— С богом! — крикнул он. — Трогайтесь, братие!
Тотчас же от костра начался дикий бурелом, где кусты и высокая трава переплелись стеной, непроницаемой, казалось бы, даже для солнца. Но сверкнули длинные топоры стрельцов, затрещали перерубленные ветви, и в глухой стене образовался прохот. Стрельцы с удивительной ловкостью продирались сквозь таежную чащобу, не отступаясь от раз взятого направления. Отряд двигался в молчании. Тарабарили топоры, трещали под ногами срубленные ветви, и новая верста оставалась за плечами путников. Через равные промежутки времени, по приказу офицера, передовые стрельцы менялись местами с охранявшими пленников. И свежие руки с новой яростной силой врубались в тайгу.
Лесная чаща неожиданно кончилась, упершись в болото. Деревья стояли в черной, мертвой воде. Зеленый студень тины колыхался на поверхности. Удушливо пахло торфом и болотным газом.
Но стрельцы не испугались, увидав непроходимую топь. Наоборот, они заметно обрадовались болоту.
Откуда-то из-под кореньев могучей сосны они вытащили, повидимому, заранее спрятанные два трехсаженных шести. Общими усилиями сбросили их в болото, так, что шесты легли параллельно в аршине друг от друга. Уверенно опустившись к болоту, три стрельца встали на шесты на четвереньках, ногами на один шест, руками же упираясь на другой. Так, переставляя осторожно ноги и перебирая руками по параллельному шесту, они начали переправляться через болото, казавшееся непроходимым. Когда стрельцы дошли до конца шеста, они выдвинули вперед подручный шест, перешли на него и, подтянув подножный, который теперь стал подручным, снова двинулись вперед.
Не успели пленники притти в себя от изумления при виде такой переправы, как еще два шеста полетели в болото, а стрелецкий офицер дотронулся до плеча Косаговского.
— Иди!
ebooksa