– Да?
– Я не убивал их. Они уже были… когда я пришел… Я испугался.
– И что сделали?
– Ушел.
– Долго пробыли в квартире?
– Нет… Я не знаю… Я испугался. Недолго. Минут пять, наверное.
– Что было потом?
– Поехал на вокзал. Сел в поезд.
– Билет купили перед отходом поезда?
– Нет, у меня был уже. Я здесь купил сразу туда и обратно. Я не убивал, честное слово! Я не убивал! Они уже были мертвые, когда я пришел! Лежали в луже крови! Ну почему вы мне не верите? – Вы были раньше знакомы с кем-нибудь из семьи Шкарбуль?
– Нет.
– Зачем же вы к ним пришли?
Он молчал. Что он мог ей сказать? Что пришел их убить?
…Кроме телевизионных программ, содержащих криминальную хронику и другую такого же рода информацию, старуха Бахметьева обожала детективы. И смотреть, и читать.
– Зло должно быть наказано, – заявляла она Сергею.
Посмотрев фильм, в котором преступнику удавалось ловко обойти полицейских, она недовольно ворчала:
– Плохое кино, неправильное. Нельзя совершать преступления безнаказанно. За содеянное зло должно следовать возмездие, это закон, по которому устроен мир, и нарушать его никому не дано.
Суриков только посмеивался про себя над старухиной несовременностью. Но однажды решил ее поддеть:
– Если вы так твердо считаете, что любое зло должно быть наказано, то что ж вы своей невестке все с рук спустили? Сами же говорили, что она вас смертельно оскорбила и унизила. И денег своего родного сына вы так и не увидели, она все к рукам прибрала. Выходит, для кино у вас одни законы, а для вашей собственной жизни – другие?
Реакция Бахметьевой была неожиданной. Она медленно подняла голову и внимательно посмотрела на Сергея, потом запавшие губы раздвинулись в странной улыбке. Суриков никогда раньше не видел, чтобы Софья так улыбалась, хотя прожили они вместе уже года полтора.