— Разброд начался, а это все равно что гибель. Пока лейтенант жив был, он всех в руках держал. И младших, и старших по званию. Закон мы такой приняли, когда шли. Хочешь с нами к своим пробираться, присоединяйся, о звании забудь. Лейтенант Соколов у нас командир, других не признаем. С нами разные чины шли, был даже полковник.
— Ну?
— Остались без лейтенанта, один одно талдычит, другой — другое. Твердости не оказалось. В деревнях стали оседать.
— Как это?
— А так. Штык в землю и нейтралитет держать. Я, мол, ни нашим, ни вашим.
— Ты скажи, а!
— По-всякому было. У кого родная деревня встретилась, у кого как. Просто оставались у вдовых баб. Полковник остался. Капитан с нами один шел. Шел, шел, потом к себе, куда-то под Киев, намылился. Пистолет бросил и пошел.
— Оружие?
— Ну.
— Это же… Это же…
— Чего там, война. Она каждого на излом пробовала. И пробует. Еще пробовать будет.
— Шлепнуть надо было того капитана.
— И полковника? И тех, что оставались? Кому шлепать-то было? Каждый сам по себе оказался.
— Не, ну, как же? Он пошел — и никто ни гугу?
— Некому было, говорю, гугукать. Голодуха одолевала. Одна мерка на всех оставалась — собственная совесть.
— А ты как же?
— К своим пошел, как еще.
— Один?
— Один.
— И долго шел? Как сюда-то попал?
ebooksa