— Я те отобью, девятый. Всякую охоту отрывать по пустякам отобью. Ты кто такой?
— Наблюдатель.
— Доложи по форме!
— Старший группы наблюдателей…
— Вот и будь наблюдателем. Сиди тихо и наблюдай. Никаких действий, ты меня понял?
— Так точно, товарищ первый.
— То-то же.
Солдатов только после этого разговора почувствовал, в каком он находился напряжении, каких докладов от наблюдателей ждал с утра. Он все еще опасался, что немцы могли ударить в другом месте. Время, однако, шло, солнце на вторую половину дня переползало, опасения не подтверждались. По всему выходило, что гитлеровцы действительно бросили все свои силы на прорыв к Кабановским делянкам.
Позвонил Грязнов. Доклад его оказался коротким. Немцы отходили. Встретив организованную оборону на линии завалов вблизи Сторожевского лесного кордона, потеряв два танка, трактор, около ста своих солдат, они начали отход. Отходили организованно, выставив огневое прикрытие. Бросаться им вдогонку значило терять людей. Ни о каком охвате речи теперь быть не могло. Тем более, что снова появилась «рама», немцы вызвали авиацию, снова бомбят завал, прилегающую к нему территорию.
Комбриг согласился с комиссаром. Опоздали, чего там говорить. Солдатов приказал Грязнову отправить часть людей к Струкову, к Журбаевским выселкам, на усиление группы Мохова, который в данный момент должен возглавить все силы на этом участке действий. На вопрос Грязнова о Струкове ответил, что командира отряда он вызвал к Губайло, к телефону с докладом о положении дел. «Дров, что ли, наломал Струков?» — спросил Грязнов. Солдатов подтвердил.
Командирами становятся не вдруг, пошли бы на пользу ошибки. Струков командовал отрядом всего два месяца. Потому, наверное, и берется за все дела, старается и в бою действовать личным примером. Не везет отряду. Что ни командир, то лихач. Двое погибли, двое получили тяжелые ранения. Пятый командир за год и три месяца. Не то что в отрядах Полосухина и Губайло. Эти командуют своими подразделениями с первых месяцев партизанской войны, у них опыт. В любой, даже самой сложной обстановке все увидят, вовремя примут необходимые меры.
Не додумал комбриг, позвонил Струков. Дышал трудно. Чувствовалось, и скакал он во весь опор, и к телефону бежал. Солдатов приказал Струкову отдышаться, позвонить через пять минут. Собственной выдержкой учил командира отряда. Мол, на скаку ни говорить, ни думать нельзя, спокойствие, хладнокровие — главные факторы успешных действий. Тем более, что с подходом Мохова опасения за положение дел у Журбаевских выселок прошли. Тем более, что на усиление группы Мохова теперь уже отправил часть людей Грязнов. План охвата гитлеровцев сорвется, видимо, и там. Но удар гитлеровцы все-таки получат, и хороший. Побегут из леса и от выселков, некуда им будет деться. А Струкову наука. Думай не на скаку, а в нормальной обстановке, умей такую обстановку создать.
Струков не выдержал, позвонил через три минуты. Дышал он уже ровнее.
— Вот видите, пятый, когда человек отдышится, у него и голос ровней, и строй мыслей. Разговаривать на скаку трудно, так же, как принимать решения.
Солдатов говорил как можно спокойнее, давая понять командиру отряда, что спокойствие надо сохранять в любых обстоятельствах.
— Но, товарищ первый, они же буром на нас поперли. Надо было врезать им так, чтобы запомнили.
— Не только на вас, пятый. Седьмому тоже досталось, однако он и отпор дал достойный, и людей сохранил. С умом надо действовать, пятый. Вы же не командир взвода, чтобы самому лезть на завалы, вам за боем надо следить с расстояния. На расстоянии лучше видится. Что там у вас происходит?
— Третьему пришлось вводить людей в бой с ходу…
— Чтобы исправить вашу ошибку?
И об ошибке Солдатов сказал с целью. Подобные слова запоминаются, воспитывают командиров.
ebooksa