— Я прошу вас еще раз каждого. Подумайте.
Разведчики молчали.
— Вы правы.
С этими словами подпольщик обернулся к Кузьмицкому.
— У нас есть возможность обмануть немца. С острова конечно, надо уходить. Но вот что я бы предложил еще. У нас две пары лыж, — кивнул он в сторону приспособлений. — Как только стемнеет окончательно, двое могут пробраться к протоке. Там через протоку перекинут мост. Мы пробирались под ним с вашим товарищем Рябовым. Мост охраняется. За мостом два пулеметных гнезда. Надо думать, что и пулеметчики не спят. Предложение такое. Часовых на мосту снять без шума. Подобраться к пулеметчикам. Их забросать гранатами. Уйти в сторону Ольховки, то есть за мост, в следующее болото. Мы шли тем путем.
Разведчики молча обдумывали предложение подпольщика. В этом предложении виделся выход из создавшегося тупика.
— Здесь какой есть резон, — продолжил между тем Галкин. — Немцы по ночам очень нервные. Они всполошатся. Станут вешать осветительные ракеты, будут стрелять. В том числе и друг в друга. Паника есть паника. В этой панике можно скрыться. Себя из этой операции исключаю. Я останусь здесь. Мало практики в делах подобного рода. Пойти на это дело должны те, у кого не может быть срыва. Немцы должны поверить, что прорвалась вся группа.
Предложение подпольщик изложил четко, вопросов не возникло. Молчал Речкин. Похоже, ему понравилось предложение Галкина. Каждый теперь примеривался к тому, что предстояло сделать. Ночь коротка. Чаруса избита снарядами. Особенно возле острова. Можно и провалиться. Даже на болотоходах. К часовым тоже подобраться непросто.
Речкин тоже вроде бы примеривался. Прикидывал и так, и эдак. Посылать надо двоих. Часовых на мосту двое, снимать их надо одновременно. Два пулеметных гнезда. На одном берегу протоки и на другом. Задавить их надо тоже одновременно. Двое уйдут, останется семеро. В том числе подпольщик. Двое ранены. Стромынский, как сказал Пахомов, не ходок. Он, Речкин тоже не ходок. Пятеро здоровых на двоих раненых — такой получался расклад. Рискнуть можно, но кого посылать?
Командир группы стал думать о каждом. Кузьмицкого посылать не следовало. Ножом владеет слабовато, может промахнуться. В таком деле, как правильно заметил Галкин, промаха быть не должно. Асмолова посылать тем более нельзя. Порывист, как и Пахомов. И тот, и другой могут наломать дров. Лучше всего для этой цели подходил Рябов. У Дениса реакция хорошая. Он хоть и балабол, как называет его Колосов, но в деле собран. Денис протокой пробирался, по чарусе шел, освоил эти приспособления. С ним можно Козлова направить. Выдержка завидная у шахтера, сила есть. Не ножом, так голыми руками задавит часового, и тот пикнуть не сможет. И все-таки с Козловым торопиться не следует. Медлителен Козлов. А часовых на мосту двое. Убирать их надо одновременно. Чтобы, ни крика, ни стона. Оставался Ахметов. Их надо и посылать. Рябова и Ахметова. Не раз выручали, справятся. Понимают друг друга с полуслова. Второй год бок о бок воюют. У них вроде дружбы, хотя понять этой дружбы и нельзя. Больно они разные.
О каждом подумал Речкин, оценил каждого. Прикинул достоинства, недостатки. Отдал должное подпольщику, который сам определил, что ему по силам, чего он не вытянет. «Серьезный товарищ, — подумал о нем Речкин, — не боится показаться слабым».
— Идти тебе, Денис, и тебе, Фуад, — сказал он Рябову и Ахметову.
— Фейерверк, значит, устраивать? — усмехнулся Рябов.
— Называйте как хотите, но чтобы без срыва, — сказал Речкин.
— Сделаем, товарищ лейтенант, э, — спокойно произнес Ахметов.
«…Настоящим подтверждаю также, что нами были выполнены все ваши распоряжения по блокаде русских разведчиков в точке 07 квадрата 0476 Шагорских болот, проявлена твердость в осуществлении крайних мер.
Блокада, как вы и распорядились, была сдублирована. Наружное кольцо усилено за счет подразделений сто сорок третьей пехотной дивизии. Для непосредственного огневого контакта с противником привлечены полицейские, вел их присланный вами проводник.
Овладеть островом не удалось.
ebooksa