Туземцы потерпели сокрушительное поражение. Быть может, они решили, что их атакует многочисленное враждебное племя и побоялись принять бой? А может, их напугали двое белых людей, мечущих громы и молнии? Как бы то ни было, но чернокожие, подхватив своих убитых, пустились наутек: вскочив в лодку, они принялись изо всех сил грести, затем подняли парус и быстро обогнули Флагпункт.
Тем временем пленник подбежал к своему спасителю. Вначале он остановился в нерешительности, не скрывая страха перед этими высшими существами, затем приблизился, опустился на колени и, взяв ногу Годфри обеими руками, поставил ее себе на голову в знак того, что признает себя его рабом.
Можно было подумать, что этот уроженец Полинезии читал «Робинзона Крузо».
ГЛАВА XVIII,
Годфри поднял несчастного, лежавшего у его ног, и заглянул ему в лицо. Полинезийцу было не больше тридцати пяти лет. Наготу прикрывала лишь набедренная повязка. Чертами лица, телосложением и цветом кожи он напоминал африканского негра. И правда, этот человек ничуть не походил на жалких аборигенов Полинезийского архипелага, заметно отставших в развитии от представителей африканских племен.
Бывали случаи, когда суданские или абиссинские негры попадали в руки к туземцам Полинезийских островов, и Годфри не удивился бы, заговори этот африканец на английском или на другом европейском языке. Но очень скоро путешественники убедились, что несчастный лопочет на каком-то совершенно неизвестном наречии, по всей видимости, на языке местных туземцев, к которым он, должно быть, попал в раннем детстве.
Годфри заговорил с ним по-английски, но, увы, не получил никакого ответа. Тогда он знаками дал понять негру, что хочет знать, как его зовут. После нескольких бесплодных попыток дикарь, у которого было умное и открытое лицо, произнес:
— Карефиноту.
— Карефиноту!— воскликнул Тартелетт.— Вы слышали что-нибудь подобное?.. Я предлагаю назвать негра Пятницей. Ведь сегодня пятница, как это было на острове Робинзона. На островах, где живут Робинзоны, дикарей всегда называют по тому дню недели, когда их спасли. Подумать только, как можно носить такое нелепое имя— Карефиноту?
— Если это имя спасенного, то почему бы не сохранить его? — строго ответил юноша.
В эту минуту рука Карефиноту коснулась груди Годфри, всем своим видом он спрашивал: «А тебя как?»
— Годфри,— назвался молодой человек.
Чернокожий попытался выговорить имя своего избавителя, и, хотя Годфри повторил его несколько раз, туземцу так и не удалось внятно воспроизвести столь непривычное для него чередование звуков.
Потом Карефиноту повернулся к учителю танцев, давая понять, что хотел бы с ним тоже познакомиться.
— Тартелетт,— представился танцмейстер с любезной улыбкой.
— Тар-те-летт! — повторил Карефиноту.
Очевидно, сочетание этих слогов оказалось более подходящим для голосовых связок дикаря, ибо произнес он их очень отчетливо.
Учитель танцев казался польщенным. Да и было отчего!