Не более часа понадобилось, чтобы наполнить три мешка. Больше нельзя было взять. Вдруг Харитоша тихо вскрикнул:
— Бондаренко!
Парень по звуку мотора узнал лодку инспектора.
— А, чтоб ты пропал, собака! — в сердцах воскликнул Григорий Каленикович. И к напарнику: — Тебе, Капитон Силыч, уходить нужно…
Да, ему никак нельзя попадаться на глаза инспектору.
— У меня, Силыч, такой план, — и старик быстро изложил его. — Подходит, а?
— Что ж, другого выхода нет, — согласился напарник. — Может, и клюнет, — и длинно, свирепо выругался, вытирая сразу вспотевшее лицо широкой ладонью.
И при свете луны на безымянном пальце браконьера сверкнул серебряный ободок перстня.
ПОГОНЯ
Валерий был удивлен и разочарован, когда прошли третий перекат, а браконьеров и в помине не было.
— Может быть, Штунда и не выезжал, — высказал он предположение, особенно внимательно осматривая в бинокль бухточки и заливы, иногда заходившие далеко в глубь крутого правого берега, у которого шла инспекторская лодка.
А вдоль левого берега, богатого песчаными отмелями, двигалась где-то впереди, сейчас невидимая, моторка Юрия Максимовича.
Вдруг Бондаренко круто развернул моторку.
— По носу лодка! — закричал Валерий.
— Дай-ка бинокль, — попросил Бондаренко.
— Штунда! — воскликнул Валерий, — И Харя. Ну, теперь мы его с поличным схватим, не отвертится…
Браконьеры шли впереди, но не видно было, что они набавляют ход и хотят уйти.
— Владимир Николаевич, можно крикнуть, чтоб подошли? — нетерпеливо спросил Валерий.
— Не пори горячку, малыш, посмотрим, что они будут делать.
— У него первоклассный мотор, — сказал Валерий.