— Безусловно. Лев щеголял в новых гетрах и обучал гаишников альпинистским песням.
Парень, кривясь, затягивался докуренной до пальцев сигаретой. У него было равномерно красное лицо, красная шея, красные руки; красная кожа просвечивала и сквозь короткие бесцветные волосы.
— Кто такой? — тихо спросил Алик Колю, мужа Лили.
— Юрочка Плахов, — сказал тот, не оборачиваясь. — Первый разряд по альпинизму.
— Так что, шеф? — Юрочка сунул руки в карманы, разведя полы незастегнутой рубашки. Грудь была мускулистая и тоже красная. — Когда двигаем?
— Сложимся вот…
Юрочка кивнул.
— Порядок. Льву ты написал?
— Да.
— Порядок. — Он взглянул на Алика и подошел к Коле, мужу Лили. — Кеке, дружище! — и взял из его рук катушку с проводом. — Ты подавай, а я буду крутить.
Алик возился с компасами. Он чувствовал себя чужим здесь, среди этих людей, которые все друг друга знают, все заодно… Компасы были грязные, исцарапанные, с обколотыми пластмассовыми корпусами. Алик снимал стекла, вычищал ножом сухую глину. У них на факультете тоже были альпинисты. Они вставали в шесть утра, долго делали зарядку с гантелями и эспандерами, пили кефир и ничего другого, пели свои песни и говорили о траверзах и пике Пти-Дрю. Алик относился к ним иронически. А может быть, это как раз то, что нужно? Щеголять в новых гетрах, петь песни и думать только о траверзах и пике Пти-Дрю?
В половине третьего погрузка была закончена. Надя села в кабину, остальные влезли в кузов, на пыльную, колышущуюся груду вещей. Игорь похлопал ладонью по верху кабины.
— По коням!
И снова шоссе, километровые столбы, черные сланцевые откосы с желтыми кустиками молочая, горячий ветер, солнце, мелькающее между соснами, — блестящее и расплывшееся, будто за промасленной бумагой. Над шоссе, на фоне черных от тени стен леса, искрились, сыпались мухи и мошки. Машина, шипя шинами, катила по осмолившемуся асфальту. Около Учан-Су женщины в майках и шароварах лопатами бросали на шоссе диоритовую щебенку; она отлетала от колес и звонко била в днище машины.
Алик нагнулся и сквозь проволочную сетку и радужно-желтое потрескавшееся стекло посмотрел в кабину. Надя разговаривала с Карбюратором, и тот — странное дело! — что-то рьяно доказывал ей, размахивая свободной рукой.
Все хорошо, и ни о чем не нужно думать, потому что все остальное неважно, потому что ничего другого просто нет, только шоссе, километровые столбы, горячий ветер и запах шалфея!
Свернули в лес, на грунтовую дорогу. Переехали ручей, и дорога пошла вверх; деревья царапали по брезенту, клубилась пыль, кузов встряхивало, тент ходил ходуном и скрипел, когда, переваливая через камни, машина кренилась. Потом Алик увидел дым, и они выехали на поляну с костром и палаткой. Около костра стояли четверо. Один, в шортах и белой кепке, вышел вперед.
— Лев! — крикнул Юрочка и поднял руку.
Лев тоже поднял руку.
Алик видел, как вышла Надя и как Лев развел руки, изображая не то изумление, не то восхищение, взял Надю за голову и поцеловал в лоб. Все смеялись. Надя тоже.
ebooksa