Приключения 1966

— Ладно уж, — сказал тот, как будто отрешаясь от невеселых мыслей. — Как-нибудь разберемся. А пока рыбу спасать надо.

Вошел отец одетый. Он был в брезентовой куртке поверх стеганки, в теплых штанах и сапогах с голенищами выше колен. В руках он держал ушанку.

К этому времени оделся и Валерий.

— Да вы что, не позавтракав пойдете?! — закричала мать из кухни. — Егор, вели хлопцу, чтоб поел…

Валерий достал из шкафа синтетическую, еще ненадеванную куртку, которую подарил отец, когда сына приняли в комсомол.

— Не до еды, мама, — тихо шепнул Валерий, скользнув мимо матери в сени.

Евгения Васильевна только вздохнула.

— Первым делом беги в контору, а потом к Сергею Никитичу. Пусть возьмет у Лутака батометр, — наказывал отец в сенях.

Они вышли на улицу, и мать услышала скрип снега под их сапогами. Старая вишня у дома дрожала на ветру и сердито хлестала веткой по окну. Вглядываясь в предрассветную мглу за окном, Евгения Васильевна видела, как Бондаренко и Егор Павлович бегом спускались с косогора к реке, скользя по наледи, а Валерий быстрыми шагами взбирался по крутой дороге к центру села, где находилась колхозная контора, чтобы поднять рыбаков по тревоге.

ПОЛЫНЬЯ НА РЕКЕ

Когда Валерий с Сергеем Никитичем прибежали к Лутаку, чтобы взять его батометр, начало уже светать. Орали петухи, во дворах, через плетни, усыпанные снегом, видны были женщины с подойниками в руках, где-то мычала корова, с колхозного двора доносился шум разогреваемых моторов.

Гостей встретил Григорий Каленикович. Он только что вышел из сарая, где хранил снасть, был в рыбацкой робе, в высоких резиновых сапогах на теплой подкладке и тащил на плече ятерь, которым обычно пользовались верхнелозовцы для зимнего подледного лова.

— А вы, Григорий Каленикович, вижу, в боевой готовности, — мягко сказал учитель вместо приветствия. — Слышали, инспектор привез буры. На реке уже полно народу.

— Очень нужны сейчас его буры! — хмыкнул в усы Лутак. — Добрый ятерь требуется, чтоб задарма божья тварь не пропадала, вот что… — И он вопросительно вперил свои маленькие глазки в гостей.

— Мы за батометром пришли, — поспешно объяснил учитель, поняв значение этого взгляда.

— Батометр… — вздохнул Лутак. — Ты бы лучше, учитель, подсобил с ятерем управиться, чем пустяками заниматься, — и он кивнул на открытую дверь в сарай. — Хочешь, вон сохар возьми…

Это был деревянный рогач, с помощью которого ятерь растягивают подо льдом.

— Твоя жинка, Никитич, только спасибо скажет за свежую рыбку, — улыбнулся Григорий Каленикович, как будто подобрев. — Истинно говорю.

А Валерий вспомнил окованную льдом реку, по которой ветер гнал снежную порошу, и темный круг полыньи, словно кипящей на морозе от рыбьей толчеи, и жадно раскрытые рыбьи рты, и круглые рыбьи глаза, тускнеющие от угара. Рыба уже не в силах была идти против течения, ее сносило по воде, и в предсмертном отчаянии она выбрасывалась на лед и кидалась людям в руки.

— А ополонки нехай рубят Франчуки, — и Григорий Каленикович взглянул на Валерку. — Как они же сознательные. — Он усмехнулся. — Они же против браконьеров, и об них газеты пишут…