Раднесь

— Хорошо, но в конце концов это должно произойти, и что тогда?

— Тогда, Иван, я исчезну… навсегда.

— Ну, — тоже проглотив комок в горле, нерешительно стал продолжать разговор вогул, — это мне понятно. А что станет с тобой после инициации?

— Я вернусь в своё тело, в XXI век и стану «видящим».

— Что это значит?

— Насколько я в этом разбираюсь, у меня должен открыться так называемый «третий глаз». Я прям должен «видеть» тонкий мир, находясь в своём физическом теле. Сейчас я его могу лишь ощущать, когда моё сознание находится отдельно от тела. Сравнимо с тем как слепой бродит наощупь.

— Но у меня не было никакой инициации, а я «вижу»!

— Ты чертовски сильный медиум, Иван. Я вообще поражаюсь твоим способностям, тем более что тебя никто ничему никогда не учил и не объяснял. Единственное объяснение, которое приходит мне на ум, это то, что, изначально обладая обострённым ощущением мира, благодаря такому единению с природой, как это возможно в вашем мире — в тайге, в отсутствие множества отвлекающих факторов, присущих моему миру — веку информации, ты смог развить способности самостоятельно. К тому же твои способности проявляются только тогда, когда твоё физическое тело находится в состоянии медитации. И я до сих пор не могу привыкнуть к той ошеломляющей быстроте, с которой ты научился входить в это состояние.

— Что такое «третий глаз»?

— На теле формируется чувствительная зона, ещё один орган чувств, способный передавать восприятие тонких миров и тонких тел прямо в мозг, благодаря чему ты как бы видишь это всё.

— У меня нет такого. Значит, верно, «видеть» я могу только лишь в состоянии медитации, когда моё сознание находится отдельно от тела.

— Всё правильно. Скорее всего твоя инициация ещё впереди, после чего у тебя тоже сформируется «третий глаз». Но, ещё раз повторю, твои способности просто удивительно сильные, ты и без «третьего глаза» способен на многое. Я думаю, что благодаря амулетам, ты развил в себе способность мгновенно погружаться в медитацию, что тут же открывает для тебя возможности тонкого мира.

— Похоже, что Ягды подарил мне по-настоящему нечто особенное. Эти амулеты далеко не так просты, как, казалось бы.

— Несомненно так и есть, Иван, несомненно.

К концу пятого дня вогул совершенно выбился из сил, огромным усилием воли, он в очередной раз соорудил ночлег, разделил свой скудный ужин на две части, так как теперь надо было кормить и Сэмыла — чёрного волка, который неотступно следовал за Иваном. Он дал имя волку «Сэмыл», что на мансийском означало «чёрный» или «тёмный», вогул решил не напрягать мозг придумыванием клички для волка и воспользовался наиболее отличительной чертой робкого лесного спутника — цветом шкуры. При свете дня вогул смог хорошенько рассмотреть ночного гостя. Он натурально был угольно-чёрной, довольно крупной зверюгой, настоящий опасный таёжный хищник. Как в стае обычных серых волков, живущих в зауральской тайге, оказалось животное абсолютно чёрного цвета, было совершенно непонятно. Одно вогул мог утверждать наверняка, Сэмыл был собакой, но как он смог оказаться в волчьей стае, он ума не мог приложить. Обычно волки не уживаются с собаками.

Похлебав горячего чая, Иван хоть на немного восстановил угасающие силы, и почти сразу же впал в медитацию, чтобы за ночь постараться максимально отдохнуть, ему предстоял ещё один день пути. Одному в тайге тяжело, приходится всё делать самому, а теперь ещё пришлось делить оставшиеся крохи припасов с сопровождающим его волком. Как ни пытался Артём поговорить с Телом, вогул практически моментально отключился, и, следуя примеру своего нового хозяина, Сэмыл свернулся клубком в паре метров от тлеющей нодьи. Ночь прошла почти незаметно.

В скиту

Весеннее зауральское солнце коснулось жёлто-оранжевым брюхом синих холмов на западе, когда в конец вымотавшийся путник почуял запах дыма русской печи. Сэмыл уже давно водил чёрным носом и внимательно прислушивался, что хоть как-то воодушевляло усталого вогула, всё говорило о том, что уже довольно скоро их путешествие закончится. За день пути волк совершенно осмелел, и бежал всё время рядом с Иваном, время от времени настороженно поглядывая на нового хозяина. А он не скупился на ободряющие слова в адрес животного, чтобы он понял, что от человека ничего кроме добра ему не следует ожидать. Вогул шёл без остановки, так как необходимо было обязательно успеть к человеческому жилью до того, как сядет солнце. Ещё одну ночь он не переживет, он уже не ел с прошлого вечера, силы были на исходе. К тому моменту, когда он понял, что скит уже рядом, мужчина уже начинал отчаиваться, но продолжал идти, стиснув зубы, и сейчас открылось второе дыхание, появилась уверенность, что он спасён.

Громкий лай Архиповской лайки Зайки возвестил всей округе появление нежданных гостей. Через секунду в избе послышался шум, дверь распахнулась и в проёме толкаясь и ругаясь появилось взрослое мужское население скита, вооружённое ружьями. Вогул встал как вкопанный, чтобы не провоцировать мужиков на применение огнестрельного оружия, чуть поодаль лёг в снег Сэмыл.

— А ну, расступитесь! — рявкнул самый старший, опережённый более расторопными молодыми мужчинами в дверном проёме, загораживающими ему обзор, — кто здесь, эй?!