Сахара

Он лишь смеется, когда я описываю ему признаки аварии, и показывает, в чем причина. Из за жары насос, поставляющий топливо в карбюратор, расширяется и блокируется. Подобное случается частенько. Счастливый тем, что может похвастаться перед Моник, Валлид исправляет все на ходу. Он окутывает насос тряпкой, поливает ее водой, после чего подсасывает бензин вручную. Завожу стартер, и двигатель заработал. Благодарю Валлида, который с великодушной миной заверяет, что ничего страшного, принимает героическую позу и возвращается к своему грузовику.

Километров через тридцать мотор снова отказывается работать. На сей раз мы видим, что у нас почти не осталось воды, буквально три четверти бутылки. А тряпка совершенно сухая. Валлид же уехал далеко вперед. Мы не подумали взять воды у него. Зато трусы у нас хоть выжимай.

Запрещаю толстухе пить, чтобы экономить воду, и теперь, каждые тридцать километров начинается поебень. Вскоре в бутылке не остается ни капли. Один раз мне удалось повторить номер, выкачав воду из опрыскивателя лобового стекла. А потом уже приходится ссать.

К счастью, Кристиан у нас в этом спец. Моя доля в этом абсолютно скромная, потому что не пью. Но даже и у Кристиана ограниченные возможности. После трех стоянок его источник иссякает. Моник поняла, что от нее требуется сделать. Она вся покрывается румянцем стыда, но не протестует. Когда я поднимаю крышку капота, до меня вдруг доходит, что операция не будет такой уж легкой. В ситуациях подобного рода мужики обладают естественным перевесом. Кристиан вместе со мной поднимает дамочку, чтобы та забралась на двигатель. Моник стонет от боли, потому что врезалась головой в крышку капота. Так, начало сделано. Кристиан пытается успокоить девицу.

— Это ничего, ничего. Ну, поставь одну ножку сюда, вторую вот тут…

— Ай!

Она обожгла ноги о двигатель. У меня появляется желание трахнуть ее крышкой по башке, но Кристиан, все время утешая толстуху, дает мне знак, чтобы я успокоился. Беру из машины тряпку, которую Кристиан подкладывает Моник под ногу.

— Ну, а теперь сливай.

Моник тупо глядит на нас скорчившись под крышкой капота. До Кристиана доходит первого.

— Хочешь, чтобы мы отвернулись?

Именно. Чтобы уважить стыдливость девицы, отступаем на пару шагов и отворачиваемся. Кристиан закуривает мекарилло, ждем. Ничего. Слышно, как она там ворочается, как стягивает штаны, минут пять уже ждем… и ничего.

— Не льется, или как?

Кристиан дергает головой.

— Нет.

— Ну ты же пила. Я сам видел, сколько выдула.

— Ну… Она уже раза три должна была слить.

— Не менее! Что она там делает, черт возьми!

— Может стесняется…

Поворачиваюсь. Сидя на корточках, с висящей в воздухе попкой, Моник представляет собой совершенно жалкий и печальный вид. Я ору на нее:

— Да ты будешь ссать или нет, ё-ка-лэ-мэ-нэ…!