Она вздрагивает и, похоже, вот-вот разревется. Кристиан кладет мне руку на плечо.
— Не так, Чарли! Не умеешь ты разговаривать с женщинами. Оставь это мне.
На его губах расцветает милая улыбочка, и он подходит к машине.
— Моник, детка, послушай меня. Слышишь?
Она кивает, шморгая носом.
— Тебе надо расслабиться. Если сейчас тебе не удастся, прийдется оставаться здесь на ночь, а то и дольше. Честное слово. Чарли, я прав?
— Ну да, дня на два.
Она кивает, на сей раз решительнее. Кристиан продолжает ее ласково убалтывать:
— Надо поспешить. А то ведь подумай, вдруг кто-то прийдет…
Девица смеется, несколько нервно, но это уже что-то, она хоть немного расслабилась.
— Ну, ты же уже большая девочка, давай, потужься, сделай нам тут большое пи-пи, доставь нам удовольствие…
На сей раз Моник смеется уже по-настоящему, звучит деликатная музыка пи-пи, но струйка брызжет… в сторону!
Мы бросаемся перед. Струя льется в самые разные стороны, только не на насос. Хватаем девицу за бедра, поворачивая ее таз таким образом, чтобы не потерять ни капельки драгоценной жидкости. Кристиан лучится от счастья.
— Шикарно! Именно так, валяй, дуй еще. Шикарно ссышь! Браво, ты у нас молоток!
Бензонасос удалось облить. Двигатель завелся. Через тридцать километров толстуха снова сидит на месте и, сжав кулаки, тужится. А на третий раз уже без наших дружеских советов ей удается нацелиться прямо на насос.
Наступила ночь, и вдали видны огни лагеря. Грузовики и туристы остановились на ночь. Жму на газ, правда, слишком сильно — и мы западаем в колее, которая неожиданно появляется перед самой машиной. Нужно толкать. Кристиан выходит, чтобы сделать автомобиль хоть немного полегче, и криками подгоняет Моник. Девица водить не умеет, так что толкать приходится ей, бедняжке. Если бы она знала…
Впрочем, даже если бы и знала, все произошло бы точно так же. К счастью, мы не застряли в песке по самые зеленые помидоры, просто днище осело на выпуклости между колеями, поэтому справляемся довольно-таки быстро.
Когда мы подъезжаем, все остальные уже устроились. Оба туриста сидят у костра вместе с Валлидом и его помощниками. Валлид спрашивает меня, были ли проблемы с его тряпкой. Отвечаю, что нет, что все пошло нормально, вот только предпочли ехать не спеша. Он угощает дамочку чаем, после чего все и начинается. Валлид разыгрывает сценку, в которой изображает из себя человека пустыни, а девица — само внимание и восхищение — прислушивается. Араб рассказывает ей о песчаных бурях, о том, как перерезают горло верблюдам, и всякие подобные истории, на которые охотно ловятся туристы. Про Барбе тут рассказывать нечего. Рене и Патрицио все еще обижены, так как уверены, что утром я просто заблудился. Говорю им, что хотелось срезать путь, что именно так я и езжу; подмигиваю Валлиду, который, из чувства реванша, подтверждает мою байду, прибавляя живописные подробности:
— Ты имеешь в виду разбойничью тропу?
— Ну да.
ebooksa