«Все! Все! Все!
Завтра
НА ЛОНДОНСКОМ СТАДИОНЕ
чемпион Англии
против чародея бокса
УИЛЬМА ФИРКИНСА».
Дикари Мадагаскара, Таити, Суматры, Борнео и Гватемалы не знают, например, русского баса Шаляпина, артисток Элеонору Дузе и Сарру Бернар, но если вы их спросите, кто такой Уильям Фиркинс, они с сожалением подумают о вашей отсталости и скажут снисходительно, как детям:
— Уильям Фиркинс — боксер, будущий чемпион мира!
Глава 4-я
Посетитель морга
Гранд-Отель. Лучшая комната, обитая желтым шелком. Кровать — времен Стюартов. Одеяло — воздушный пирог. В пироге — мало начинки. Начинка — никто иной, как Фиркинс.
Одеяло загнулось, высунулся нос, настолько- тонкий, что им можно, было бы чистить ногти. За ним последовал фиолетовый подбородок, челюсти начали ритмично раздвигаться. Читатель может подумать, что Фиркинс завтракает в постели.
Да нет же, он зевает! А зевает он потому, что знаменит. Мир в представлении все изведавших знаменитостей скучен, как гнилой зуб бабушки, завещанный вместе с долгами.
Фиркинсу все приелось. Восторженные глотки, женские карминные улыбки и чековая книжка из Национального банка.
Очередной зевок прерван телефонным звонком.
— Ты, Томми? Опять мне тащиться?
— Лентяй. Ты забываешь, что сегодня я хочу тебя, дурака, сделать чемпионом мира. К трем ты должен быть в цирке.
— Нельзя ли отложить, мне все опро…
— Без глупостей, ровно в три, сейчас около двух!
— А ты, Томми?