Кроме того с похвалой отмечаются работы: В. В. Ижицкого (Тирасполь); Н. К. Васильева (Майкоп); Н. А. Зеленгура (Симферополь) и Е. И. Кияшко (Харьков).
Заключительная глава к рассказу-задаче
«ЛЕСНАЯ СКАЗКА»,
напечатанной в № 9
«Мира Приключений» 1928 г
Ариша на камень у свежей могилы уселась и глаз не спускает с цветочка. Задумалась крепко. Лес радостью жизни дышал. Яркое солнце на листьях омытых блестело. Радостно было в лесу. Грустно на сердце Ариши Со смертью так близко столкнулась она. Смерть радость жизни закрыла. Загорелые руки точеные бессильно лежали. Как светлая капля скатилась слеза. «Жил, как собака бездомная» — вслух вдруг сказала Ариша — «домой умереть лишь пробрался». Вздохнула. Образ туманный, далекий, жизнью почти что затертый, — матери вдруг появился. Помнит, как та умирала под грудою жалких лохмотьев. Вспомнила ласки ее перед смертью: «дочка моя дорогая, горькая детка моя, как ты без мамы одна проживешь в этой жизни проклятой, где твой отец? Иль убит, или теперь где-нибудь за границей. Нет у тебя никого. Бедная детка, сиротка моя дорогая». Вспомнила детство свое беспризорное, голод, побои, скитанья… жизненной грязи лицо безобразно открытое. Вспомнила Павлика— сердце забилось сильнее. Любым, как близок, как дорог сейчас он! Скорей бы приехал! Ухо привычное топот услышало конский латыш. Ближе и ближе. Как птичка навстречу вспорхнула и вот уж застыла в желанных руках. Как крепко целует, как радостно сердцу. Коней убирает Абрам крутоногий.
— «Ну, жинка, скучат? Держи семена — это маки. Давай-ка нам есть поскорее».
— Павлик, а там, на границе, что было?
— Да что — контрабанду ловили. Вчера там двоих застрелили, а третий куда-то убег. Да тоже, кажись, ему пулю всадили. Погибнет в лесу, далеко не уйдет… О чем загрустила? Такое уж наше военное дело. II те тоже сами на риск ведь пошли. Ну ладно, корми лошадей, ой, есть как хочу.
Уснул утомленный Павлуша, всю ночь ведь не спал. Лежит на кровати совсем как ребенок. Курчавые волосы спали на лоб. Тихонько губами к нему прикоснулась — пошла по хозяйству работать. У бабы по дому работы — что в море бездонном воды, но любо работать для мужа любимого и тяжесть работы совсем не заметна.
Уж к вечеру дело пошло. Работу окончила, вспомнила снова так ярко, как умер старик тот несчастный. Вон и веночек завядший на свежей могиле лежит. «Павлик — картошку хотел, я маки хотела сажать, и вот старика схоронила». В сторонку пошла, бумаги измятые, кровью залитые, стала читать. Что это? — Не сразу всю мысль охватила. Все вспомнила, все в тех бумагах прочла. Названье усадьбы, фамилию мамы, город, куда 5 бежали — все, даже, как звали мадам. «Так значит отца схоронила! Вот как встретить пришлось. А он-то меня не узнал, горемыка»! Вздохнула и слезы, как бисер, из глаз покатились.
— Ари-ша, А-ри-ша, где ты?
Скорей подбежала к ручью. Слезы омыла, не хочет, чтоб слезы те Павлик видал. Зачем говорить? — Это сказка была и прошла.
— Ариша, ну что же, где маки-то сеять мы станем? Картошку, пожалуй бы, лучше; ну, ладно, пусть верх будет твой. Да что ты, о чем же ты плачешь? Тяжко тебе, что случилось?
Павлик пытливо так смотрит в лицо.
— Нет, Павлик, все хорошо…
Но Павлик не верит. Не хочет сказать: или веру в меня потеряла? — И грустно на сердце обоим так стало.
— Ужель разлюбила?
— Нет, Павлик, какой-же ты глупый, ведь знаешь: — люблю.
— Любить-то ты любишь, а веры в меня ее имеешь. Закрыться ты хочешь от мужа.