Царевна Нефрет. Том I

— На сегодня я закончил.

— Ты что-то писал?

— Да!

— Стихи?

— Я старался как можно точнее передать богатство образов египетского текста. Но это довольно трудно… мы ведь привыкли к совершенно другим образам, иной гармонии…

Райт оживился, взял в руки исчерканные листы и, приблизив к глазам, прочитал вслух:

Любовь к тебе вошла мне в плоть и в кровь И с ними, как вино с водой, смешалась. Как с пряною приправой — померанец Иль с молоком — душистый мед. О, поспеши к Сестре своей, Как на ристалище — летящий конь, Как бык, Стремглав бегущий к яслям. Твоя любовь — небесный дар, Огонь, воспламеняющий солому, Добычу бьющий с лету ловчий сокол[18].

Отложил один листок и взял другой.

— И еще одно стихотворение:

Мне вспомнилась твоя любовь! Кудрей заплетена лишь половина: Стремглав бегу тебя искать, Пренебрегая гребнем и прической. О, если ты не разлюбил и ждешь — Я косы живо заплету, Готова буду вмиг![19]

— Только японцы, великие мастера стенографической записи чувств, сумели бы с такой простотой и лаконичностью передать настроение в одном-единственном образе.

К сердцу своему — в твоей груди! — Я взмолилась: «Дай сегодня ночью Мне в мужья того, кого люблю! Без него — что ложе; что гробница»[20].

— В этих строках звучит непосредственность, искренность и великое преклонение перед жизнью.

Когда мы вместе, вместе с тобою, единственный, с тобою, когда я жажду объятий твоих, объятий, жду твоих поцелуев, нет часа краше… Когда остаемся одни и закрываешь ты глаза и чувствую крепость и грудь твою, нет мига слаще, слаще…

— Подобает ли эти своеобразные рефрены, которые мы не можем передать, ритм и образы, прорастающие в бесконечность, сужать до лирики на современный лад, как сделал я? Вот, послушай…

Цветок мех-мех вплетаю в свой венок. Как полный мех уравновешен мехом, Так сердце у меня в ладу с твоим; И, волю дав ему, лежу в твоих объятьях. Мое желанье — снадобье для глаз: При взгляде на тебя они сияют! Я нежно льну к тебе, любви ища, О мой супруг, запечатленный в сердце! Прекрасен этот час! Пусть он продлится вечность, С тех пор, как я спала с тобой, С тех пор, как ты мое возвысил сердце. Ликует ли, тоскует ли оно — Со мной не разлучайся![21]

— Робби, хватит!

Райт осекся, поднял взгляд. Мэри, жеманясь, заиграла глазами, как будто ее смутила эта немного слишком откровенная поэзия. Ее взгляд загорелся хорошо знакомой Райту чувственностью; он осознал, что совершил ошибку, надеясь разделить с ней восхищение чистой поэзией.

— Кто все это написал? Наверняка мужчина. Сегодняшняя цензура, думаю, кое-что не пропустила бы… Тебе нравятся такие вещи, Робби? До сих пор я совсем не знала тебя с этой стороны!

Стоит ли дать Мэри правдивый ответ, доказать ей, как сильно она ошибается? Рассказать о Нефрет — молодой, безвременно умершей девушке, поэтессе, которая напоминала своим талантом Сапфо? Нет, невозможно говорить с ней об этих женщинах, переплавлявших любовные переживания в высокую поэзию… Мэри не поймет, да и вообще…

— Пойдем.

Мэри щебетала. Она была возбуждена и тащила за собой Райта всюду, куда увлекал ее непоседливый нрав. Райт послушно, не возражая, следовал за ней. Мэри пила вино, опьянела и требовала, чтобы Райт составил ей компанию и пил вместе с ней. Только с приходом ночи ее веселость пошла на убыль. Наконец она улеглась в постель, подставила Райту глаза для поцелуя и сама крепко поцеловала его в холодные губы.

Райт, не переставая думать о прерванной работе, машинально отвечал на ласки. Все просьбы Мэри, уговаривавшей его немного отдохнуть от работы, он пропускал мимо ушей. Начал складывать бумаги в комнате, а когда услышал сонное дыхание жены, вышел и заперся у себя. Мэри уснула, не дождавшись его возвращения из кабинета.

Райт развернул папирусы и собрался было читать дальше, но слова жены звенели в голове и мешали думать. Он стал рассматривать всякие мелочи. Некоторые предметы, еще не рассортированные, лежали в беспорядке на столе и на полу. В углу стояла небольшая, очень скромная шкатулка, на которую он раньше не обращал внимания. Райт поднял ее: она была легкая, с обычной резьбой. Когда он наклонял шкатулку, какой-то предмет внутри глухо постукивал о стенки. Защелку было бы нетрудно открыть, но что-то удерживало Райта, не позволяя поднять крышку.