— Бегите скорей.
Богачев быстро вернулся и высыпал на стол несколько фотографий. Струмилин сидел рядом и читал газету. Краем глаза он увидел среди фотографий большой портрет Леваковского.
— Собираете фото полярных асов?
— Нет. Просто Леваковский — мой отец.
Глава II
Женя уезжала на пять дней за город: на натурные съемки. Май выдался на редкость жаркий. Небо с утра становилось желтым и душным. Ветра не было. Работать на съемочной площадке приходилось по восемь часов без отдыха. Рыжов торопился и нервничал. Поэтому сразу же после утомительных съемок шли в дома, снятые у колхозников, и ложились спать.
Отпирая дверь московской квартиры, Женя думала только о том, как она сейчас залезет в ванну и отмоется от сухой пыли. Но, открыв дверь, она замерла в изумлении: весь пол рядом с прорезью для корреспонденции был завален бланками радиограмм. Сердце ухнуло и забилось рывками, глухо.
«Папа! — пронеслось в мозгу. — Что-то случилось с папой!»
Каждый раз, провожая отца в Арктику, Женя боялась за него и всегда с затаенным страхом ждала весточек. Отец посылал радиограммы довольно редко. Он всегда говорил: «В Москве легче попасть под машину, Жека, чем угодить в беду в Арктике. Я же знаю ее на ощупь, как свой письменный стол. И даже немного лучше».
Женя медленно подняла с пола первую попавшуюся под руку радиограмму и, прежде чем распечатать ее, долго стояла, переводя дыхание. Потом она резко вскрыла радиограмму.
«А сегодня солнце синее. Небо красное. А льды голубые. И мне до того хочется видеть вас, что в пору выть. А вы даже ни разу не послали мне ответа. Богачев».
Женя ничего не поняла, а потом прочитала текст радиограммы еще раз.
— Чушь какая-то, — сказала она вслух.
Она посмотрела адрес — правильно. Фамилия адресата — тоже. Женя подняла следующую радиограмму. Распечатала ее.
«Сегодня мы летели на Чокурдах, и я видел двух медведей на льду. Они тоже увидели нас, и остановились, и смотрели на нас, задрав морды. Богачев».
Женя улыбнулась. Подняла еще одну радиограмму.
«Через неделю у меня день рождения. Мне будет двадцать пять. Я бы мечтал отпраздновать его в „Украине“ вместе с вами, как в последний день перед отлетом. Богачев».
Женя нахмурилась, вспоминая.
«Боже мой, так это же тот медведь, с которым я танцевала тогда! Почему он в Арктике? И почему летает? Ничего не понимаю!»
Женя стала поднимать радиограммы одну за другой. Десять было от Богачева. Одна от отца.