Струмилин вопросительно посмотрел на Женю. Она ответила:
— Нет, пожалуйста.
«Какая красивая! — подумал Богачев. — И где-то я ее видел».
— Простите, я вас не мог видеть в Балашове? — спросил Богачев Женю.
— Вряд ли, — ответила она, — я там была, когда мне еще не исполнилось семи лет.
— Вас понял, — сказал Богачев, — прошу простить.
И он занялся меню.
— Хочешь сигарету? — спросил Струмилин.
— Спасибо, пап, не хочется. Я сегодня на съемках перекурилась.
«Она актриса, — понял Богачев, — я видел ее в картинах. Вот дубина, приставал со своим Балашовом!»
Богачев выбрал себе еду, решил выпить немного сухого вина и кофе по-турецки.
— Сегодня Рыжов говорил мне любопытные вещи, — рассказывала Женя отцу. Она наморщила лоб, вспоминая. — Сейчас, погоди, я скажу тебе точно его словами. Он мне объяснял эпизод, когда я могу сделать очень выгодную партию с нелюбимым человеком и нахожусь на распутье. Он объяснял мне так: лавочник, спящий с женой под пуховым одеялом, считает безумцем и чудаком полководца, спящего под серой суконной шинелью. Лавочник не в состоянии понять, что достигнутое — скучно, как скучна стрижка купонов. Понятие достигнутого широко: это понятие распространяется от зеленной лавки до обладания полумиром. Полководцу будет скучнее, чем лавочнику, если он будет делать все то, что ему хочется. Высшая форма наслаждения — знать, что можешь. Высшая форма самоуважения — знать, что можешь заставить мир положить к твоим ногам яства, богатства, женщин — и не заставлять мир делать это. Лавочник заставил бы…
— Любопытно, — сказал Струмилин, — хотя чуточку эклектично.
Богачев покраснел и сказал:
— А по-моему, это чистая ерунда.
— Чистая? — улыбнулся Струмилин.
— Чистая — в смысле абсолютная.
— Почему так? — спросила Женя.
— Потому, что лавочник никогда не станет полководцем. Это раз. И еще потому, что полководец спит под суконной шинелью раз пять в году — для журналистов, писателей и приближенных историков. Это два. А то, будто высшая форма наслаждения — знать, что можешь, — бред. Это три. Каждый гражданин должен знать, что он все может, и незачем это его сознание считать чем-то исключительным. Наслаждение исключительно.
Струмилин и Женя переглянулись. В глазах Струмилина заблестели веселые огоньки.
ebooksa