– На одном из первых товарных составах. Ваш Каллистрат – смесь гиены с гремучей змеей. У него даже возраста нет. И прошлого. Все он выдумал. Не подлежит проверке. Чтобы с ним не мучиться, лучше всего было бы отвести его по-тихому в лес, подальше, пристрелить и прикопать землей.
– Так и сделаем, – сказал Левонидзе. Его разбирал смех.
– Олжас и Сатоси, сладкая парочка из МГИМО. По полтиннику на рыло, – продолжил Василий. – Поскольку они подданные других государств, к тому же сопредельных, тут надо быть очень осторожным, чтобы не вызвать международный скандал.
– Давайте перейдем к дамам, – произнес я, предполагая, что в самом скором времени и сам Волков-Сухоруков окажется среди клиентов моей клиники.
– Погодите с дамами. Тут, насколько я знаю, еще есть двое мужчин. Военные.
– Это Топорковы, они временно, – ответил Левонидзе. – Завтра уедут. Если не убьют друг друга.
– Да? Хорошо, – сказал Волков-Сухоруков. «Хорошо», очевидно, относилось к тому, что Топорковы друг друга «убьют». – Дамы у вас тоже все какие-то странные.
– У нас других-то попросту не бывает, – усмехнулся Георгий. – Не держим. Другие в других клиниках.
– Ползункова Алла Борисовна, пятьдесят пять, миллионерша, вдова, одно время подозревалась в заказном убийстве своего мужа…
Словно в ответ на слова следователя, откуда-то из дальних кустов донеслось:
– Кис-кис! Кис-кис!
Мадам продолжала искать свою Принцессу, блуждая по парку, как привидение. Да еще и облаченное в белый плащ с капюшоном.
– Существо просто с картин Босха, – понизил голос Волков-Сухоруков. – Вроде бы божий одуванчик, а во рту – клыки. Васса Железнова прямо-таки. Я бы с ней в разведку не пошел.
– Она бы и не предложила, потому что сама тебя боится, – сказал Левонидзе. – Ну а что думаешь про актрису?
– Старая грымза, хоть и народная. Шестьдесят семь лет, а все молодится. Ну не дура ли? Двенадцать пластических операций, это, знаете ли, чересчур. Лариса Сергеевна Харченко, к вашему сведению, еще сорок лет назад проходила по делу о валютных операциях. Заступился один высокий чин из МВД, ее любовник. Так что кое-какой криминальный опыт у нее есть. У нее отец был знаменитым карманником, только она это тщательно скрывает. Дочка в молодости пошла было по стопам папочки, но потом, резко вильнув хвостом, сделала знаменательную карьеру в кино. Конечно, с ее-то внешними данными! Однако навыки, думаю, остались. Гены, так сказать.
– Ахмеджакова, – коротко бросил Левонидзе.
– Затяжной климакс, – так же кратко, по-военному, отозвался Волков-Сухоруков. – Этим все сказано. Дамочки в таком состоянии готовы броситься во все самое тяжкое, особенно поэтессы. Зара Магометовна – известная всей Москве истеричка, чего говорить. Стерва. Топить надо.
– А Елена Глебовна Стахова?
– Ну, шлюха она и есть шлюха. Правда, с высшим образованием. Плавает в верхах. Царская стерлядь. Носитель такой же секретной информации, как и Тарасевич, только добытой в постельном режиме. По слухам, она имеет тайное досье на многих членов правительства. Дневник с фотками и пленками. Думаю, многим бы хотелось на него взглянуть.
Мы подошли к водоему, в котором отражалась выглянувшая из-за туч луна. Вновь ослепительно сверкнула молния, а через пару секунд, как удар кувалдой по железу, прогремел гром.