Ночные окна

22
18
20
22
24
26
28
30

Действительно, откуда-то издалека, сквозь кирпичные стены и толстые двойные стекла в окнах доносились зажигательная музыка и песни ромал.

– Пляшут, – сказал Левонидзе. – Охранник их, конечно, не пустил. Так они устроились табором за воротами клиники. Жгут костры, жарят мясо. Шампанское рекой льется. Прогнать их нельзя – лес общий. Я было сунулся с увещеваниями, так они меня без «Величальной» не отпустили. Пришлось выпить стакан водки, уважить. К ним уже и Топорковы присоединились. Теперь братья-полковники пьют и поют хором, на пару с мужьями Нины. В России ведь как? Где страдание – там и веселье. Буйство чувств, одним словом.

– Надо их как-то прогнать отсюда, – промолвил я. – Не то все пациенты в этот табор перебегут.

Будто подтверждая мои слова, с лестницы спустился Олжас. На плече у него висел верблюжий бурдюк. Фляжки ему уже было мало.

– Схожу, что ли, к цыганам, – сообщил он. – Люблю веселье.

– Хоть бы он оказался Нурсултаном, – тихо произнес Левонидзе, глядя ему вслед. – Да всех бы там и сожрал… Между прочим, мужья требуют выдачи Нины. Отдал бы ты ее им, что – как собака на сене? И Анастасию взаперти держишь, и эту…

– Она спит. – Меня несколько покоробили его слова. – Вот когда проснется – пусть забирают. Еще неизвестно: захочет ли сама? Ну ладно. А что у тебя «во-вторых»?

– Нигде не могу найти Зубавина, упустил его из виду. Как бы он нас не перехитрил. Да не похитил твою Анастасию, выполняя задание босса. Что у них действительно на уме, мы же не знаем! У меня есть подозрение, что он уже пробрался в клинику. И шурует вовсю.

– Вертолет на месте? – тревожно спросил я.

– На приколе, – кивнул Георгий. – Да он и не полетит, особенно не волнуйся. Я там одну детальку из щитка управления вывернул.

Все-таки Левонидзе молодец, надо отдать ему должное. Однако теперь мне очень захотелось проверить: «на месте» ли и Анастасия? Вместе с Левонидзе мы пошли по коридору, опоясывавшему первый этаж, к ее апартаментам. А там… меня ждал очередной удар: дверь в комнату оказалась не заперта! «За что мне такое наказание?» – едва не вырвалось из моих уст.

– Приехали! – вслух сказал я, заглядывая в комнату. Она, естественно, оказалась пуста.

– Далеко уйти не могли, – произнес Левонидзе, осматривая замок. – Профессионалу открыть – раз плюнуть. Работал «универсальным ключом-отмычкой», применяемым в спецназе ГРУ. Что ж, пошли искать твою ненаглядную.

– Где? – вяло спросил я, чувствуя начинающийся упадок сил.

– Ну не у цыган же? Хотя можно заглянуть и в табор. Но лучше начать с нижнего этажа.

Я послушно двинулся вслед за моим помощником и компаньоном. Мы спустились по лестнице. Левонидзе вдруг нагнулся и поднял с пола фиалку – тот самый редкий памирский экземпляр, который я вчера подарил Анастасии. Он стал принюхиваться к цветку, как доберман на охоте.

– Она где-то здесь, – произнес я, отбирая у него фиалку. – Фу! Ищем дальше.

В бассейне никого не было, в спортзале – тоже. Оставались бильярдная и солярий. Да еще всякие подвалы и котельная. Но сомневаюсь, чтобы Зубавин увлек Анастасию в эти подземелья. А вот из бильярдной как раз доносились чьи-то голоса. Мы тихо заглянули, приоткрыв дверь. За зеленым прямоугольным столом с лузами стояли трое: Бижуцкий, Волков-Сухоруков и Антон Андронович – с киями наперевес. Борис Брунович громким шепотом вещал:

– …За моей спиной маячила какая-то нежить – в зеленом балахоне и со свиным рылом! И «оно» твердило мне в ухо: «Лезь через подоконник. Ты тоже приглашен на вечеринку к Хозяину! Живее!» Я, друзья мои, оторопело спросил: «А кто Хозяин-то? Гуревич?» – «Там узнаешь!» – ответила эта нежить. И добавила: «Бафомет!» Словно это был пароль или пропуск в окно. А там уже мелькали взвизгивающие от предвкушения тени…

– Так-так-так! – быстро проговорил Волков-Сухоруков, внимательно слушая Бижуцкого.