– Каким же образом, Лариса Сергеевна?
Она лишь изящно махнула ручкой (жест, знакомый нам по многим ее фильмам), кокетливо закатила блеклые глаза, а ответил физик:
– Видите ли, доктор, изучая ее, я стал понимать, что не понимаю в людях очень многого, но никак не могу понять, что именно из непонятого мною я все же понимаю, и я, наверное, никогда не пойму разницы между тем, что я уже понял, и тем, него я не понимаю.
– Так! – произнес я. – Вы сможете повторить эту фразу?
– Могу, – охотно отозвался он. – Но вы ее все равно не Поймете. В ней есть ряд неправильностей, правильность применения которых создаст новую неправильность речи, надо говорить очень правильно. А самое смешное то, что в обоих моих высказываниях есть смысл.
– Спасибо, – сказал я, глядя, как он невозмутимо допивает кофе, но при этом чуть улыбается.
– Вы слышали? – засмеялась актриса. – Нет, вы слышите, что он тут городит? Я с ума сойду.
– Это нам не грозит, – утешил ее физик. – Александр Анатольевич не позволит. Да и я тоже. Впрочем, нельзя сойти с места, не заступив на него, но если вы сошли, заступая, то вы заступаете и на то место, с которого уже сошли.
– Я сейчас умру, – сказала актриса. – Уберите от меня господина Тарасевича!
Физик-ядерщик плотоядно усмехнулся, сверля ее взглядом.
– Продолжайте забавляться, – произнес я, вставая и пересаживаясь за следующий столик.
Пианист, лауреат многих международных конкурсов, так почти и не притронулся к пище, лишь расковырял йогурт и раздавил ложкой свежую малину. У него было вытянутое бледное лицо и длинные темные волосы.
– Нынче ночью мне снился сон, – начал он, будто ждал меня. – Словно я беременная женщина и у меня начинаются роды. Но рождается не ребенок, а из матки выходит планета за планетой, вся Солнечная система, к которой я начинаю испытывать поистине материнские чувства. Я смотрю на Землю, а она оказывается такой маленькой, крошечной!.. Я плакал во сне. Да-да, плакал. Потому что люди на этой Земле – моей Земле! – как клещи-паразиты, убийцы. Я не хочу иметь с ними ничего общего.
«Так, еще у одного тема убийства», – подумал я. И спросил:
– Вы ощущали при этом страх?
– Нет, радость. Это были слезы счастья. Поскольку я знал, что люди погибнут, а Земля и Солнечная система останутся.
– Каждый человек является высшим повелителем своих сновидений. А значит, и всей духовной вселенной. Очень важно использовать сны как выход из тупика или как щель в бесконечность. Там, возможно, тот новый мир, который вы ищете, Леонид Маркович. Но мы поговорим об этом позже.
Я отправился к следующему столу, к шумной компании. Они вели разговор на излюбленную среди бомонда тему. Бомж на их фоне выглядел вполне светски.
– Секс лежит в основе всего, – убеждала и без того согласных с ней собеседников поэтесса, выпустившая десятка два сборников стихов. – У меня было только официальных мужей пять штук, шестой сейчас в Монреале, а впервые я вышла замуж очень рано, в десять часов утра. Теперь стараюсь откладывать бракосочетание на послеобеденное время.
– Разумно, – согласился бомж. – Спросонья можно ошибиться и выйти не за того. Хотя какая, в принципе, разница? Все равно окажется сволочью.