– Но вы уверены, что не ошиблись, милочка? – спросила актриса.
– О господи!.. – простонала вдова.
– Даже забавно! – фыркнула путана.
– Нет, не ошиблась, – ответила поэтесса. – Я лишь сегодня вспомнила, где видела его лицо. Лицо этого страшного казаха. Олжас, кажется? Так вот. Десять лет назад в одной газете была напечатана его фотография. И подпись: «Людоед из Чимкента». Он скушал, если мне не изменяет память, штук пятнадцать молоденьких девушек Варил плов в чане.
– Вам-то чего бояться? – язвительно спросила путана. – Молоденьких же…
– А что же с ним приключилось дальше? – поинтересовалась актриса трагическим шепотом.
– Его упрятали в сумасшедший дом, – ответила Ахмеджакова и тут же добавила: – Мне, между прочим, всего двадцать девять лет, по метрикам.
– Знаем мы эти метрики! – хихикнула путана. – С такими метриками плова не сваришь. Людоеда-то фальшивыми паспортами не обманешь!
– О господи!.. – вновь простонала Ползункова.
– Выходит, из сумасшедшего дома он сбежал, – сказала актриса.
– И спрятался здесь, – согласилась Ахмеджакова. – Но почему об этом ничего не знает Александр Анатольевич? – промолвила актриса. – У самого рыльце в пушку, не сомневаюсь. Может быть, он вообще с этим Олжасом заодно. А также с тем, другим, с лошадиными зубами. Японец тоже вызывает у меня жуткую неприязнь. Смотрит так, словно… словно хочет сделать из тебя суши.
– Для этого надо быть хотя бы воблой сушеной, – не удержалась путана, – а не скелетом рыбьим.
– Какая же вы, милочка, язва! – ответствовала актриса. – Вас нельзя принимать в светском обществе. Не комильфо.
– А идите вы все… – И путана разразилась соответствующим набором слов.
– О господи! – испуганно сказала Ползункова, даже ее Принцесса мяукнула от неожиданности.
Но тут настоящим мастером слова проявила себя и поэтесса княжеского рода:
– Да пошла ты сама… – И выдала целую тираду отборного портового мата.
Признаться, подобного я не слышал. Левонидзе толкнул меня в бок локтем.
– Не пора ли вмешаться? – шепотом сквозь смех спросил он.
Я приложил палец к губам. Еще не время.