Он улыбался каждой морщинкой своего веснушчатого лица.
Но Лунин медлил.
— Я, кажется, не всё правильно делал, товарищ капитан, — сказал он.
— Всё, — сказал Рассохин.
— Что всё?
— Всё неправильно, — сказал Рассохин. — Заходите.
Неожиданно оказалось, что в столовой за столом сидит комиссар дивизии Уваров. Узнав его, Лунин смутился еще больше. Но Уваров тоже улыбался.
— С боевым крещением, майор, — сказал он. — Вы заставили нас сегодня поволноваться.
— Я, товарищ комиссар… — начал было Лунин.
— А по правде говоря, я не сомневался, что вы выберетесь, — сказал Уваров. — Проголодались? Хильда, борщ товарищу майору!
Летчики были еще возбуждены боем, глаза их блестели. Они обсуждали события, рассказывали подробности, обращаясь к Уварову. Уваров молчал и внимательно слушал.
— Сколько их было сегодня? — спросил Чепелкин.
— Не так много — семьдесят три, — сказал Кабанков. — Вчера было больше — сто девятнадцать.
— А всё-таки мы три сбили, — сказал Чепелкин.
Это было новостью для Лунина: в суматохе боя он не заметил ни одного сбитого самолета. Оказалось, что два «Юнкерса» сбили Рассохин с Байсеитовым, а один — Кабанков с Чепелкиным. Они обсуждали весь ход битвы, и Лунин с удивлением убедился, что эта битва, в которой он сам участвовали которая представлялась ему сплошной сумятицей, им казалась чем-то стройным, подчиненным единому плану, расчлененным на отдельные звенья, имевшим начало и конец, и что они могли обстоятельно рассказать всё, что происходило.
Мало того, каждый из них ясно представлял себе, что делалось в это время на других аэродромах, лежащих вокруг Ленинграда. Они поминутно называли фамилии командиров полков и эскадрилий, они ощущали всю авиацию, оборонявшую Ленинград и флот, как нечто единое и отчетливо понимали те различные задачи, которые стояли перед каждой отдельной группой летчиков. Хотя во время боя они видели лишь самолеты друг друга, но ни одно мгновение не чувствовали себя одинокими, оторванными. Их очень волновало, как только что проведенный ими бой оценили в других эскадрильях, и в пехоте, и на кораблях.
— Я разговаривал со штабом флота, — проговорил вдруг Уваров. — Ни одна бомба не упала сегодня на корабли.
Все умолкли и повернулись к нему.
— Это — самое важное! — сказал Чепелкин с торжеством.
— Самое важное — что немцы окапываются, — продолжал Уваров.