Надо перебраться куда поглуше.
Блондика долго еще взвизгивала, кокетливо поеживаясь и жеманничая перед Филькой, который совсем перестал дышать.
— «Халда… Хоть бы закрылась одеялом, чи что…».
А важно пахнет… думал мальчик, от нечего делать изучая строение «цыпленка».
Наконец, девица, потушив свет, упорхнула, а Филька осторожно выполз из беспокойного угла и ощупью пошел вдоль шкафа. Размеры шкафа показались ему немногим меньше дровяного сарайчика. Одна половинка двери заперта, другая — отсутствует вовсе. Внутри приятно шелестят мягкие домашние платья. Внизу какие-то картонки. Подумав, Филька углубился в чащу дамских туалетов. Помещение еще удобнее, чем за шкафом. Слегка согнувшись, можно лечь. Филька пришел к заключению, что больших удобств вряд ли кто вправе требовать от жизни.
«Устроился на ять», — подумал он, засыпая.
Филька проснулся от царившей вокруг могильной тишины и непривычного ощущения тепла, насыщенного женскими духами.
Вспотел. Неизбалованное теплом тело немилосердно чесалось. Поскреб себе под мышками.
«Бельишко бы сменить… Рубах, поди, нету тут»…
Обнюхал развешенные кругом, пахнущие духами платья, ощупал картонки. Сбросил оттаявшие в тепле рваные опорки, вытер ноги чем-то мягким и ласковым. Вытряхнул содержимое двух-трех картонок. Что-то с рукавами. — За подштанники сойдет. Напялил на тонкие ножки — коротковато. А это? Никак чулки? Длинные какие. Ну ничего, загнуть можно.
«Какие приятные, должно — паутинка. А это замест рубахи»…
Обрядился с головы до ног. Натянул сверху остатки своих штанов. Лохмотья пальтишка в шкафу оставил. Высунул голову наружу, прислушался. Тихо, как в могиле.
«Дрыхнут»…
Попробовал сообразить, что дальше делать? Прежде всего пошамать, а там — видно будет. Чиркнул спичку и, мягко ступая по полу шелковыми чулками, отправился на разведку.
Раз, два, три… шесть дверей… Две маленьких.
Заглянул в первую — уборная. Повернул выключатель. Полюбовался на красную полировку. Задругой дверью— мраморная ванна, холодом несет. А вот и кухня: понюхал в приоткрытую дверь — пахнет съестным. Хотел войти— вдруг мысль: «А если кухарка спит?» Не дыша, долго стоял в дверях, прислушивался. Наконец, осмелел, чиркнул спичку — никого. На плите два зеленых уголька горят. Попятился назад. Угольки поднялись кверху… Кот, да черный какой! Подошел поближе, погладил. Кот выгнул спину и замурлыкал.
Отыскал огарок свечки, зажег, в уголке за дверью на полу поставил, полез в духовку — пусто. На полке котлетки в котелке, крышкой прикрыты. Присел на плиту, сам пошамал, кота накормил.
Молоко в кринке — давно не пробовал молочка. Кисель клюквенный — даешь кисель! Между окнами половинку рулета высмотрел. Достал, покрошил ножечком, пожевал ветчинки.
Благодать! Сидеть на плите — теплынь. Кот около трется, мурлычит. Надо будет окорочек с собой прихватить.
Где-то часы захрипели. Прислушался — пять пробили. Скоро рассветет. Рано-ли поднимаются? Часика через два надо смыться по черному. К этому времени ворота дворники открывают. Никто и не узнает, что в квартире новый жилец ночевал.
ebooksa