Неожиданное и обильное насыщение, закончившееся чаепитием, настолько благотворно отразилось на самочувствии компании, что послышались даже шутки и остроты по поводу их сокрушения о будущем, когда есть ружье и хороший охотник. Да и вода с каждым часом спадает и светлеет, так что завтра же станет возможным достать вьюк. Не разделял общего увлечения только Кульбай, но ничего не высказывал.
Легли спать после одного чаепития, с намерением уснуть скоро и крепко. Костры разложили, не жалея дров, да и ночь была теплая, что радовало всех; между тем теплота эта оказалась предательской. С полуночи восточный ветерок стал нагонять тучи на ясное небо, а перед светом оно обложилось ими сплошь и засея благодатным весенним дождем, орошавшим молодую зелень. Разом отлетели розовые надежды, навеянные удачей Кульбая и быстрым падением воды в речке. Дождь был не грозовой и обещал затянуться…
Положение становилось серьезным. Новая прибыль воды грозила похоронить вьюк навсегда. Во всяком случае, сидеть здесь в надежде на его извлечение было бы верхом неразумия.
Не ожидая дня, решено было сейчас же слегка подкрепиться и отправиться в путь. Мясо, не исключая кишек и очищенной от шерсти кожи, было испечено на месте, и товарищи, прикрываясь остатками мокрой одежды, не мешкая зашагали назад. Об оставшемся золоте теперь уже никто не думал…
Дождь шел весь день с небольшими перерывами, и путники, промерзшие и голодные, остановились на первый ночлег верст за тридцать от кладбища своих надежд. Дорогу выбирали напрямик, через хребты, и шли девственной целиной тайги, почти не отдыхая. Одежда на некоторых представляла теперь одни лохмотья, а лица осунулись у всех. По счастью дождь к вечеру перестал и шалаша можно было не делать. Сейчас же добыли огня но способу Кульбая и развели костер. Тепло и жалкие крохи пищи опять слегка подбодрили голодных и измученных людей. Ведь, остатками мяса они могли продержаться, хотя с трудом, еще дня два, а за это время должен же Кульбай, — такой хороший охотник! — добыть что-нибудь? Два заряда у него еще есть… Да и идут они теперь уже в «жилых местах», к людям…
Спали все, как убитые, и проснулись на заре с волчьим аппетитом, но удовольствоваться пришлось несколькими золотниками мяса да куском печеной кожи.
Направились и отсюда по возможности «прямиком», полагаясь на отличное знание местности Кульбаем. Но за этот день прошли едва верст двадцать, да и то некоторые в пути уже отставали. Ни звери, ни птицы по дороге не встречались. Прыгал только по веткам над головами любопытный пересмешник, да дятел гулко стучал по коре засохших стволов, будя жуткую тишину густого и темного леса.
На остановке, при дележе порций, вышла крупная неприятность. Обнаружена была пропажа части мяса. Драгоценный сверток несли в дороге по очереди, и кто совершил кражу — доказать никто не мог. Может бытьпричастен к делу и не один… Решено было весь запас пищи поделить и роздать на руки. Это грозило более нетерпеливым прекращением питания с следующего же дня, но иного выхода не было.
Прошло еще целых три дня. Отошли за это время едва верст тридцать, и добычи охотнику, как по колдовству, никакой не попадалось. Мяса ни кусочка не оставалось, а некоторые были без пищи уже два дня… Продолжать путь было невозможно. Решили устроить дневку и предоставить Кульбаю поохотиться на свободе. Но и отдых этот не принес теперь никакого подкрепления. Напротив, он подвел печальные итоги. Истощение быстро овладевало всеми и все до неузнаваемости изменились. Кожа потемнела и лица обострились. У одних появилась отечность, а у других под глазами легли зеленые пятна. Апатичный взор временами загорался острым, хищным огоньком. Однако, способности ходить, никто из этих закаленных невзгодами физической жизни людей не потерял, хотя дрова для костра таскали уже не все.
Кульбай весь день бродил по окрестностям, стараясь застрелить хотя бы каркающего над тайгой ворона, но тот не садился на деревья. Зверя решительно никакого не попадалось. Для самого Кульбая, впрочем, экскурсии эти были не бесполезны: он находил кое-каких козявок и в растертом виде ел их. Попалось ему раз в дупле совиное гнездо с яйцами, но подкрепить товарищей он не мог.
Ночь для всех прошла в тяжелом полузабытии, но без сна. Утром, несмотря на усиливающуюся слабость, все согласились отойти, сколько удастся, вперед, так как местность, по мнению Кульбая, начала уже меняться и скоро должен быть всякий зверь. Особенно легко будет застрелить ночью изюбря или лося на солонцах. Но, главное, должны быть кишащие птицей озера и там можно будет отъесться наверняка, даже и без помощи ружья.
Однако, этому расчету не удалось оправдаться. После двух-трехчасовой ходьбы большинство запротестовало. Пришлось остановиться и ждать случайного спасения. Непременно ждать, а не готовиться к смерти.
Бродячая тайга полна легенд и волшебных сказок. Каждый таежник знает много случаев чудесного спасения голодавших. В одном месте к заблудившимся золотоискателям явился неземной складки старик и вывел их из дебрей. В другом — к неудачным охотникам подошел лось с тем, чтобы они убили его и спаслись его мясом. Почему бы и теперь не случиться чему-нибудь подобному? Ведь, даже так бывает, что летящий орел роняет из когтей козулю-детеныша как раз около того, кто ждет пищи…
Разводить костер охотников уже больше не нашлось. Все предпочитали лежать и проявляли жизнедеятельность только при жевании древесной коры, молодых ветвей пли травы.
Есть, есть! — только и думали все.
Кульбай работал за всех, всех пытался обольстить, как поэт; он не только передавал слышанные им, но и сам пытался сочинять чудесные сказки.
— Хорошо делать — хорошо будет! — закончил свои утешения чистосердечный дикарь.
Голодные люди охотно теперь верили, что чудеса бывают и что сами они не лишены права на чудо, способное спасти им жизнь. Только бы выбраться к людям!
Минул еще тяжелый день. Чуда не проявлялось. Товарищи совсем перестали смотреть друг на друга. Стало заметно проявление подозрительности и чисто животной осторожности. Русские держались теперь отдельной группой, бурят проводил время в безмолвной молитве бурхану и духам тайги, лежа на спине и перебирая одеревяневшими пальцами уцелевшие четки, а Кульбай одиноко сидел в стороне, еще ожидая чего-то, может быть, чуда…
Но жизнь текла по обычным законам природы. Час за часом тянулся с томительной медленностью, а движение времени отмечалось лишь наростанием голодной злобы звереющих людей. Ведь пища, в сущности, у них есть на крайний случай. Они теперь ясно чувствуют это и только это…
ebooksa