— Вы ужасно милая, — и Рик схватил ее за плечи и крепко поцеловал в обе щеки, как любящий брат.
Тогда Консуэло поняла. Ждать нечего. Все кончено. Теперь она знает.
Короткое молчание, потом Консуэло смахнула со стула пышную груду какой-то мягкой материи.
— Садитесь, Рик.
— Спасибо.
Снова короткое молчание.
— Что случилось, Рик? Ничего плохого? — подавляя отчаяние, с искусственной дружелюбностью спросила Консуэло.
— Я бы не сказал, что у меня плохи деда. Благодаря вам, мои тяжелые времена пришли. После «танцовщицы с веером» заказы посыпались. В свободные дни я работаю над портретом мадам Бертэн…
— А! — тон, которым Рик произнес это имя, заставил затрепетать сердце Консуэло. Так вот что? О, да, Консуэло теперь знала.
— Ага! Пишете жену директора. Это хорошо для вас, Рики.
— Я получу на двадцать тысяч больше, чем за «танцовщицу с веером».
— Есть люди, которые никогда недовольны! — Она закусила губу, чтобы не выдать дрожи голоса. — Вот вам так везет, а вам… вам кажется, что жизнь и вкус весь потеряла.
Рука художника с заженной спичкой остановилась на полпути к папиросе.
— Почему вы думаете?..
— Я не думаю. Я знаю.
— У вас, конечно, богатое воображение. Но почему вы думаете?..
— He лгите мне, Рики, — резко вскрикнула Консуэло. — Разве мы не друзья? Разве я вам не все рассказывала. Так скажите же мне, что я права. Это любовь?
Художник низко опустил голову. Потом поднял ее и взглянул на свою маленькую приятельницу доверчивыми, несчастными глазами:
— Я думаю, что вы правы.
— Вы съума сходите по… той, которую теперь пишете?