Оскверненный трон

– Когда будем переправляться? – поинтересовалась Мехрунисса, сидевшая на низком стуле возле мужа.

– Командиры говорят, что, для того чтобы переправить нашу колонну, потребуется два дня, если не больше. Это будет непросто. Потребуется время, чтобы построить мост из лодок. Как видишь, уровень воды в Джеламе очень высок из-за таяния снегов в горах. Они предлагают нам самим переправиться утром второго дня.

– Не важно. Здесь хорошее место для того, чтобы передохнуть, а спешить нам некуда. – Мехрунисса убрала локон с лица. – Ты устал. Скоро я прикажу разжечь огонь в банном шатре, и ты сможешь принять ванну.

Джахангир кивнул и прикрыл глаза. Он был рад, что супруга предложила ему поехать в Кашмир. Наконец-то кризис с Хуррамом разрешился, и теперь он может безопасно отъезжать от Агры на большие расстояния… Судя по последнему посланию от Маджид-хана, Хуррам благополучно добрался до Балагхата и приступил к исполнению обязанностей наместника. Время покажет, выполнит ли он, несмотря на все сомнения Мехруниссы, свою часть договора, на что он, его отец, очень надеется. Двое сыновей Хуррама, находящиеся теперь у них, – хорошая тому гарантия.

Теперь, когда гражданская война в стране закончена, ему можно меньше бояться внешних врагов, которые как шакалы, почуявшие неподалеку кровь раненого животного, следили за раздором в державе Великих Моголов. Незадолго до того как правитель покинул Агру, шах Персии прислал ему в качестве подарка шесть идеально подобранных гнедых скакунов. Вместе с ними пришло предложение вечной дружбы. А Джахангир хорошо знал, что, если б шах почувствовал хоть малейшую его слабость, он с радостью захватил бы Кандагар, Герат или еще какую-нибудь крепость рядом с рекой Гемланд и своей границей.

Падишах чувствовал, что после всех недавних событий ему необходимо расслабиться, а озера и сады Кашмира предоставят ему такую возможность. Он влюбился в это место сразу же после того, как впервые увидел смутные очертания полей, заросших крокусами, которые его отец присоединил к державе Моголов. Здесь Джахангир чувствовал себя ближе всего к Акбару. А сейчас он будет проводить время, плавая по озеру Дал на своей барже или рыская по горам в поисках дичи и постепенно приходя в себя после всего, что натворил Хуррам. А может быть, к нему вернется часть его физических сил и прекратится кашель, который почти не покидает его в последние месяцы…

Неожиданно снаружи послышались детские голоса.

– Это Дара Шукох и Аурангзеб? – поинтересовался правитель.

– Я разрешила им потренироваться в стрельбе из лука на берегу, – кивнула Мехрунисса. – У них столько энергии… Путешествие их совсем не утомляет.

– Иногда я сомневаюсь, что мы правильно сделали, забрав их у родителей. Им, должно быть, тяжело.

– У нас не было выбора. В державе должен быть мир, а то, что они у нас, его обеспечивает. Мы хорошо с ними обращаемся. Они ни в чем не испытывают нужды.

– Но мальчики, должно быть, скучают по родителям… Они не видели их вот уже больше трех месяцев. Аурангзеб выглядит достаточно жизнерадостным, а вот Дара Шукох – я сам это видел – иногда смотрит на нас и хмурится. И тогда я задаю себе вопрос, о чем он думает…

– Он еще мальчик. Возможно, он думает о том, когда опять отправится охотиться или дрессировать соколов… – Мехрунисса говорила резко, тоном, не допускающим возражений. – Думаю, что теперь я пойду и лично прослежу за тем, как греют воду для бани. Прошлым вечером она была не слишком горячей – слуги разленились и не собрали достаточно дров для костра. А потом приготовлю твое вечернее вино.

Когда его супруга ушла, Джахангир вновь вытянулся на полу. Он любил Дара Шукоха и Аурангзеба и чувствовал, что их изначальная сдержанность по отношению к нему постепенно исчезает. Взаимоотношения между дедом и внуками должны быть не такими напряженными, как между отцом и сыновьями… Здесь не может быть никакого соперничества. Возможно, именно поэтому его собственный отец, Акбар, так благоволил своим внукам.

– Мы догнали колонну падишаха, ага [35]. Последние две ночи они стоят лагерем на берегу реки Джелам в пяти милях перед нами. Его люди строят из лодок мост, чтобы перейти реку. Основная часть его воинов – думаю, тысячи две из трех, которые его сопровождают, – перешли реку сегодня вечером до наступления темноты, и я слышал приказы прекратить переправу и заняться приготовлением вечерней пищи. Я уверен, что колонна самого падишаха переправится завтра, – закончил доклад разведчик, весь затянутый в темно-коричневые одежды, чтобы легче было сливаться с землей.

Махабат-хан почувствовал облегчение.

Как он и был в этом уверен, его командиры единодушно поддержали его смелый и дерзкий план, несмотря на его очевидные риски и опасности. И точно так же поступили его закаленные в битвах раджпуты. Двигаясь со скоростью, в восемь раз превышающей скорость колонны падишаха, они быстро ее нагнали. Несколько чиновников на пути их следования, которые удивились подобной поспешности, успокоились, когда Махабат-хан объяснил им, что хочет лично сообщить падишаху об еще одной успешной военной кампании. И тем не менее он радовался, что гонка закончена и наступило время претворить его план в жизнь.

– Лагерь защищен удаленными пикетами с тыла? – задал вопрос Махабат-хан.

– Нет, – ответил разведчик. – Есть часовые, но их совсем немного. Они расположены прямо по периметру лагеря и ведут себя очень расслабленно. Единственные патрули, которые я видел, веером двигались по противоположному берегу реки, изучая скорее всего предстоящую дорогу.

Махабат-хан улыбнулся. Обстоятельства складываются в его пользу. Утром ему придется просто подождать, когда еще больше войска переправится на ту сторону, а потом захватить или сжечь мост, обыскать лагерь и взять в плен падишаха, госпожу и сыновей Хуррама. Сегодня же – так, на всякий случай – он и его люди отойдут на пару миль назад и не будут зажигать костры, которые могут выдать их присутствие.