Митра,

Во время праздничного ужина у Элен случился внезапный сильный приступ астмы. Кристина с деланным беспокойством, извинившись перед гостями, вывела ее из салона.

— Доктор, — обратился Карл к Иоахиму, — представьте, моя жена в таком состоянии настаивает на поездке в Веймар. Неужели…

— Вы знаете мой диагноз, господин барон. Эти симптомы неизбежны. Но с бронхиальной астмой можно жить. Лечение состоит в регулярном приеме антиспазматических средств. Неплохие результаты дает климатическое бальнеологическое лечение. Меня огорчает только, что у госпожи баронессы случаются приступы страха, страха смерти, а это уже само по себе болезнь. Кто знает, может быть, поездка в Веймар будет самым лучшим лекарством?

— Говоря о поездке Элен, я имел в виду нечто совсем иное. Я имею в виду нынешнее положение в Германии.

После этих слов Карла в дискуссию вступил консул:

— На брата моей знакомой в Берлине прямо на улице напали несколько человек. С тяжелыми повреждениями черепа он попал в больницу и через два дня умер. Родителям умершего объяснили, что властям трудно сдержать внезапные проявления патриотизма немецких граждан, направленные против расово чуждых элементов.

Беседу за праздничным столом прервала Наргис, которая вбежала в комнату и попросила доктора Иоахима пройти в спальню Элен. Та, тяжело дыша, лежала на постели. Ее лицо посинело, на лбу выступили крупные капли пота. Врач сделал укол, и больная начала успокаиваться.

— Останьтесь с ней. Я через минуту загляну, — сказал доктор Иоахим Кристине и вышел из комнаты.

Элен чувствовала себя уже значительно лучше, даже приподнялась на постели, внимательно глядя на жену Августа.

— Перед выездом мы были с Августом в Париже, — Кристина вернулась к теме прерванной беседы, — где встретили одного из немецких аристократов, не признающих Гитлера. Представь себе, моя дорогая, этот человек будто ослеп, он совершенно не видит Парижа. Но, понимаешь, он видит во сне свой дом в Мюнхене… Видит знакомых, семью, еще раз переживает старые горести и радости. Он сказал нам, что настоящей жизнью он живет только ночью, ведь только ночью он оказывается в своем доме на Зедлингерторплатц. И еще он говорил, что во сне чувствует даже запах цветов в своем саду, и я подумала тогда, что если бы он вдруг прозрел и приехал в Германию, то совершенно был бы сломлен. У нас уже нет ни монархии, ни Веймарской республики, а он все еще живет в том времени. Для таких людей уже нет места, пусть у них даже будет две или три пары здоровых глаз. Многие могут ненавидеть Гитлера, некоторые могут относиться к нему с отвращением, но, дорогая моя, ведь это он вывел Германию из тупика, дал людям работу и обещал народу необходимое жизненное пространство. Он укрепил нас в убеждении, что мы избранная раса. Потому что мы именно таковы! — твердо заключила Кристина.

Элен взяла со стола яблоко и разрезала его пополам. Внезапно она вздрогнула. Среди косточек она увидела толстого розового червяка. Кристина заметила движение Элен в заговорила вкрадчивым голосом:

— Дорогая моя, ведь это факты не только исторические, но и научные. Что ни говори, но свою докторскую работу я писала по генетической обусловленности рас.

— Хочешь яблоко? — вдруг сказала Элен.

— Что?

— Я спрашиваю, хочешь ли ты яблоко.

— Обожаю яблоки.

Элен встала с постели и подошла к Кристине.

— Август всегда называл тебя «мое яблочко».

— Мужчины любят яблоки, — ответила несколько растерянно Кристина, не понимая, к чему клонит Элен.

— А если они червивые?