На Дальнем Западе

— Да, мне не раз приходилось слышать об этих проделках, — вставил Джордж, заботливо поворачивая к огню недостаточно еще прожарившуюся сторону медвежьей ноги. — Эти негодяи совершают при этом такие жестокости, какие вряд ли позволяют себе даже индейцы при всей их дикости и кровожадности…

— А после все эти жестокости приписываются индейцам! — добавил гамбузино, молча сидевший в углу и с флегматичным видом посасывавший свою трубку.

— Да, индейцам немало пришлось принять на себя чужих грехов, — согласился агент. — Ну так вот, в один прекрасный момент американскому правительству надоела вся эта история, и оно, убедившись в том, что виновниками большинства совершавшихся в прериях преступлений являются не краснокожие, а именно эти мексиканские бандиты, решило раз и навсегда покончить с ними. Организован был отряд добровольцев, и, разумеется, мне, как знатоку прерий, было предложено принять участие в снаряжавшейся экспедиции.

После трехмесячного беспрерывного скитания по равнинам Колорадо и Утахи, после погони солдат за бандитами, во время которой обе стороны выказали большое искусство по части выслеживания друг друга и заметания следов, нашему отряду удалось, наконец, узнать, что водившая нас все время за нос разбойничья шайка отправилась к этому самому монастырю, о котором тогда ходили слухи, что он пользуется большим вниманием богатых мексиканок, с явным намерением разграбить его и затем подвергнуть уничтожению.

Мы прибыли к монастырю почти непосредственно вслед за разбойниками и застали их как раз в тот момент, когда они целиком занялись грабежом. Нужно отдать им справедливость, они не очень-то растерялись, увидев себя окруженными со всех сторон нашим отрядом. Выстрелы, направленные ими в нашу сторону при первой попытке приблизиться к монастырю, были так удачны, что человек двенадцать из окружавшей монастырь сотни наших молодцов тут же повалилось на землю. Это заставило нас быть осторожнее и полагаться больше на меткость наших карабинов, чем на открытый натиск.

Перестрелка тянулась часа полтора, затем вдруг как-то неожиданно ответные выстрелы со стороны бандитов стали раздаваться все реже и реже, и, наконец, совсем смолкли. Приняв все предосторожности, мы подошли к монастырю и, соорудив нечто вроде тарана, вышибли тяжелые ворота, будучи вполне уверенными, что сейчас нам придется иметь рукопашную схватку с уцелевшими живыми бандитами. Каково же было наше удивление, когда, вломившись в дверь, мы нашли в монастырской зале вместо тех, кого мы ожидали, лишь человек двадцать монахов со скрученными руками и туго завязанными ртами.

— Эге! — вставил Джордж. — Монахи, значит, были оставлены в живых? Это до известной степени рисует мексиканских разбойников с выгодной стороны!

— Подожди, — ответил Джон. — Дай мне закончить! Не теряя ни минуты, мы освободили почтенных цивилизаторов от опутывавших их веревок и рассыпались по всему монастырю, ища, где же нашли убежище бандиты. К нашей досаде, несмотря на самые тщательные поиски, мы не нашли ничего, кроме нескольких трупов, валявшихся у окон, где их настигли наши пули. На все расспросы о том, куда могли деваться разбойники, монахи отвечали, что они, вероятно, скрылись через тайный ход, который, к несчастью, никому из уцелевших монахов не был известен и о котором знал один только настоятель монастыря, находившийся, по словам монахов, в отъезде.

Пока мы шарили по всем закоулкам монастыря, монахи преспокойно удалились из него, заявив, что они хотят разыскать своего настоятеля и сообщить ему о случившемся несчастий.

Разумеется, мы, как дураки, поверили им и отпустили. Спохватились мы, когда было поздно. Вы, конечно, догадываетесь, кто были эти монахи?

— Бандиты? — спросил Гарри.

— Они самые. Оказывается, эти канальи перебили всех монахов, запрятали их тела в какую-то отдаленную келью, которую мы разыскали уже значительно позже, и, нарядившись в их одежды, устроили мистификацию, маскарад, который и ввел нас в заблуждение.

— Великолепно! — воскликнул Гарри.

— Да, прекрасный удар! — подтвердил гамбузино, который, казалось, очень заинтересовался рассказом Джона Максима.

— Но за этот прекрасный удар бандиты жестоко поплатились некоторое время спустя. Начальник нашего отряда, старый вояка Мак-Лелан, поклялся отомстить им за этот обман, и он сдержал-таки свое слово.

Месяца два так ловко ускользнувшие из наших рук разбойники не подавали никаких признаков жизни, но затем нападения на караваны возобновились, сопровождаясь удвоенными жестокостями. Несмотря на все старания нашего отряда разыскать шайку, нам никак не удавалось напасть на ее след, но однажды капитану Мак-Лелану пришла в голову мысль, не избрали ли хитрые мексиканцы своим убежищем развалины этого монастыря в надежде, что после его разрушения мы не вздумаем больше заглядывать в его стены.

Был собачий холод, бушевала вьюга. В общем, была такая проклятая погода, о которой у нас говорят, что в такой час добрый хозяин даже собаку на улицу не выгонит.

Но наш отряд, состоявший из ста человек волонтеров, отлично знавших, что за истребление разбойников назначена весьма порядочная премия, радовался этой вьюге, ибо вой ветра, полумгла, собачий холод — все это, взятое вместе, могло способствовать нашему предприятию, усыпляя бдительность мексиканцев.

И вот около полуночи мы добрались до развалин миссии.

Кругом царила тишина, окна зияли черными пятнами, и ни единый луч не освещал дорогу, но это не обмануло нас: очень скоро мы открыли, что в обширном монастырском погребе беззаботно пирует за круглым столом, ломящимся под тяжестью яств и вин, целая шайка.