— Ну и что? — сказал судья, положив лист на стол и прихлопнув ладонью. — Быстрее света, медленнее света, мировая линия, линия жизни, линия судь…
Он замолчал на полуслове, потер подбородок и направил указующий перст в сторону лежавшего на полу лэптопа. Тот выглядел черной спящей собачкой, свернувшейся калачиком у ног хозяина.
— Он… э-э… Айзек хотел сказать, что линия судьбы… она…
Что дальше, судья не представлял, но был рад неожиданной зацепке. Мировая линия — физика, да. А линия судьбы — психология. Значит… Значит…
Ничего не значит. Игра слов, не больше.
Но почему об этом начал говорить Айзек?
О линии судьбы? О судьбе Долгова? При чем здесь световой конус?
— Надеюсь, — сказал судья, — все станет ясно после перерыва.
Прокурор поднял очи горе, адвокат пробормотал что-то вроде «тьфу-тьфу», а Энди взял лист со стола судьи, аккуратно сложил и спрятал в карман. Судья мысленно отметил, что лист можно было не складывать так аккуратно, в кармане он все равно смялся.
Бейкер посмотрел на часы.
— Нормально поесть мы не успеем, — сказал он. — Я закажу сэндвичи и кофе.
— Мне чай, если можно, — отозвался Энди.
Вкусы прокурора и адвоката судья знал, а у Энди спросил:
— Ветчина? Сосиски?
— Сыр, если можно.
— Гм… — с сомнением произнес судья и, вызвав судебного пристава, отдал распоряжения.
Поели молча.
— Встать, суд идет!
В зале стало больше народа. Слухи о странном заседании и выступлении искусственного интеллекта распространились быстро, и горожане, побросав дела, попытались найти место в переполненном зале суда.
— Можно садиться.