— Понял. Вот только…
— Что еще?
— Меня один вопрос мучает.
— Ох, Чайкин, если бы ты знал, сколько вопросов мучают меня! А тебя только один.
— Нет, правда, Сан Саныч. Если Фрайман решил убить Мардасова, почему выбрал такой странный способ — укол инсулином? Почему не… яд какой-нибудь или кислоту, чтобы наверняка?
— Возможно, чтобы запутать следы… Я сам сижу и голову ломаю. Ведь получается, что Фрайман должен был знать, что у Мардасова будет такая реакция на инсулин, иначе все вообще теряет смысл. Но как он мог это узнать?
— Из медицинской карты?
— Сомневаюсь. Во-первых, вряд ли что-то подобное вообще могло быть в карте, а во-вторых, как бы он получил к ней доступ?
— Может, подкупил кого-нибудь? — предположил Чайкин.
— Может быть. Или получил информацию от того, кто это знал.
— От жены Мардасова! — воскликнул Чайкин.
— Да, — со вздохом произнес Завадский. — Тогда получается, что твоя тетя… права, будь она неладна. Фрайман был в сговоре с Чеховой.
— А теперь покрывает ее. Все сходится, Сан Саныч!
— Ну, не знаю. Ладно, оставим это пока как версию. А ты давай выясняй, откуда у Фраймана… или у Чеховой шприц с инсулином.
— Теть Кать, ты дома? — крикнул Чайкин, входя в квартиру, и, потянув носом, благодушно расплылся в улыбке. — Дома.
— Ты чего орешь? — спросила Екатерина Андреевна, выходя в прихожую с кухонным полотенцем в руке.
— Так, проверяю — дома ты или нет.
— А без крика проверить не мог?
— Да я еще до того, как ты вышла, тебя вычислил — по запаху бубликов.
— Мог бы и проще вычислить — по моим уличным туфлям на полу.