— Прекратите выражаться в присутствии дамы, капитан! Вы же все-таки офицер… хоть и полицейский.
Завадский бросил взгляд на притихшего в углу Чайкина, старательно прячущего улыбку за монитором компьютера, над которым блестели лишь его смеющиеся глаза.
— Вы немедленно встанете и уйдете отсюда, Екатерина Андреевна, — сквозь зубы процедил Завадский.
— И не подумаю! Я никуда не уйду, пока вы меня не выслушаете.
— Вы забываетесь!
— Это вы забываетесь!
Завадский наклонился вперед и потянул носом.
— Да вы пьяны!
— Я? — На лице Екатерины Андреевны отразилось искреннее негодование. — Я трезва как стеклышко и свежа как… грибочек… помидорчик… огурчик!
— Меня не интересует, чем вы закусывали, тем более что вам это не помогло. Потрудитесь покинуть мой кабинет.
— Ваш кабинет?
— Да, мой кабинет.
— И с каких это пор он стал вашим?
— С тех пор, как я его занял.
— В таком случае… — Екатерина Андреевна медленно, не без усилий поднялась и пересела за стол к Чайкину. — В таком случае, я к тебе, Андрюша. Ты-то не выгонишь меня?
— Теть Кать, я… — тот опасливо покосился на побагровевшего от злости капитана, который вдруг обреченно махнул рукой. — Я слушаю тебя! — выпалил Чайкин, ободрившись.
Екатерина Андреевна торжествующе оглянулась на Завадского, но тот уже сидел на стуле, откинувшись на спинку, закинув руки за голову и закрыв глаза. Екатерина Андреевна показала ему язык и вернулась к своему внучатому племяннику.
— Так что ты там хотела рассказать? — сгорая от любопытства, напомнил Чайкин.
— У меня есть основания полагать, что жена покойного Мардасова могла быть замешана в его убийстве.
— Какие основания?