— Простите, пожалуйста, — неожиданно встряла в разговор Екатерина Андреевна, — а вы уверены, что это правда?
— Ну конечно! — обернувшись, воскликнула каланча. — Вся фирма об этом знает… А вы из какого отдела?
— Я из протокольного, — заговорщическим тоном сообщила Романова.
— У нас есть такой отдел? — удивленно спросила каланча пухлую обладательницу роскошного бюста.
— Ну, раз говорят, значит, есть, — ответила та.
— Да уж! — произнесла Екатерина Андреевна, отходя от парочки сплетниц.
— А вы куда? — спросила рыжая. — Просили же не расходиться.
— Да я на минутку. Мне надо.
— Так туда же все равно не пускают.
— А я в запасной.
— Тут что, есть запасной? — вновь обратилась с вопросом к пухлой собеседнице каланча.
— Ну, раз говорят, значит, есть, — пожав плечами, ответила та.
Капитан Завадский расхаживал по кабинету управляющего гостиницей, засунув руки в карманы слегка помятого серого в крапинку пиджака и глядя себе под ноги, а точнее, на носок одного из своих ботинок. Обувь была начищена до безупречного блеска, и лишь на носке этого самого ботинка предательски выделялась серая полоска — тоненькая и, скорее всего, постороннему взору не заметная, но взгляд Завадского, единожды уцепившись за этот дефект, причиной которому стал не вовремя попавшийся на дороге камень, о который он споткнулся, больше уже не мог от него оторваться.
За столом управляющего сидел помощник Завадского, или, как он сам предпочитал себя называть, — напарник, совсем еще молодой лейтенант Чайкин. Взъерошенный, одетый в бежевую водолазку с толстым воротом, он больше походил на студента, чем на полицейского. Напротив него, сгорбившись, приютился на краешке стула бледный и растерянный Иван Абрамович Фрайман.
— Итак, Иван Абрамович, — деловито произнес Чайкин, — вы утверждаете, что в туалете, помимо вас, была какая-то брюнетка?
— Именно.
— В черном платье?
— Да, в черном.
— А вам это не кажется странным?
— Категорически кажется. Я же говорю вам, я просто обомлел.