До них не сразу дошло, чем им грозит потеря ружья.
Вслух об этом сказала Анджелина:
– Без ружья не раздобыть мяса. А без мяса нам нельзя –
слишком мало припасов.
Питъюк мрачно кивнул:
– Не будем стрелять олень – скоро голодный будем.
Запас всего на два, на три день.
– Слушайте, – хватаясь за последнюю надежду, сказал
Джейми, – эта заводь наверняка не очень глубокая. И вода как стёклышко. Пошли, Пит. Свету ещё хватает. Может, углядим ружьё и как-нибудь выудим.
Мальчики мигом прыгнули в уцелевшее каноэ и поплыли на середину заводи, чуть пониже мыса. Джейми перегнулся, вглядываясь в воду, попробовал нащупать веслом дно.
– Ничего не выходит, – сказал он наконец. – Дна не видно, и веслом до него не достать. Пит! Привяжи топорик к тросу и кинь за борт.
Питъюк опустил топорик за борт, а когда он достиг дна, потянул верёвку обратно, вымеряя рукой её длину.
Он был мрачнее тучи.
– Глубина больше десять футов, Джейми. Там мы не найти ружьё.
Хмурые, они причалили к берегу, рассказали друзьям о своём невесёлом открытии. Похоже было, надеяться не на что. Эуэсин и Питъюк были не слишком хорошие пловцы; где уж им совладать с таким быстрым течением, а тем более нырять на глубину десять футов… А Джейми хоть и плавал отлично, но нырять не мог: в детстве он перенёс тяжёлое воспаление среднего уха и давление на барабанные перепонки причиняло ему нестерпимую боль. Казалось, выхода никакого нет, но тут заговорила Анджелина.
– Я нырну за ружьём, – сказала она. – Это и моя вина, что мы его потеряли. Сообразила бы я быстрей, что Эуэсин поворачивает, лодка бы не опрокинулась. Плаваю я хорошо и ныряю глубоко.
В сердце Джейми вспыхнула надежда, но тут же погасла.
– Нет, Анджелина, это не годится. Вода слишком холодная. Тебе не выдержать.
Глаза девушки засверкали.
– Тебе, может, и не выдержать. А я из племени кри!