Пасмурный лист

22
18
20
22
24
26
28
30

– Откуда ему быть?

– Еще полчаса, и тогда вам придется остаться здесь.

Соседи, правда, тихие.

– Зато вы, Илья Ильич, нынче громкий.

Она засмеялась. Нехороший и недобрый был это смех!

И, однако, он нравился мне.

– Клавдия фон Кеен тщетно преследовала Агасфера сотни лет, – сказал я. – Он страстно желал, чтобы она догнала его: пусть даже это будет смерть! Мучительнейшее состояние, все же он жаждал его.

Она ничего не сказала мне на эти слова: словно и не слышала. Полчаса между тем миновало. Она опять взглянула на меня тем твердым взглядом, от которого я весь содрогался, провела ладонями по своей голове, словно собираясь расплетать косы, но затем, раздумав, видимо, положила руки на колени. Так она сидела минут десять –

пятнадцать, затем неторопливо поднялась и медленно, но умело разложила постель.

– Кабы полгода назад… – начала она, взбивая подушку. – Но люди так глупы, так глупы! Илья Ильич…

– А?

– Бросили бы вы думать об этом Агасфере.

– Да я уже от него отказался, от сценария то есть. А

между прочим, почему?

– Не люблю я евреев.

– Вот тебе на! А что они тебе, Клава, сделали? – задал я вопрос, имеющий почти двухтысячелетнюю давность.

– Ничего. Да и я им. Впрочем, я и татар не люблю.

– А русских?

Она вдруг обняла меня и поцеловала.

* * *