Губы сержанта Марсьяля стали подергиваться, что было дурным признаком.
— Как вы сказали? Из разговора? — прервал он господина Мигеля.
— Да, из разговора господина Жана де Кермора с губернатором мы узнали о вашем намерении сойти в Кайкаре...
— Я полагаю, что мы не обязаны ни у кого спрашивать разрешения... — сказал старый солдат холодно-высокомерным тоном.
— Разумеется, ни у кого, — согласился господин Мигель, решив не обращать внимания на нелюбезность своего собеседника. — Но, узнав о цели вашего путешествия...
— Раз! — пробормотал сквозь зубы сержант, словно подсчитывая, сколько еще ему придется отвечать на вопросы любезнейшего географа.
— О том, каким образом ваш племянник намерен отправиться на поиски своего отца полковника де Кермора...
— Два! — произнес сержант Марсьяль.
— И, зная, что вы собираетесь плыть вверх по Ориноко до Сан-Фернандо...
— Три! — проворчал сержант.
— Я хотел спросить у вас, не будет ли удобнее и надежнее, поскольку мои коллеги и я направляемся туда же, совершить наше плавание от Кайкары до Сан-Фернандо в одной лодке...
Предложение господина Мигеля было настолько благоразумным, что не было никаких оснований его отвергнуть. Наняв пирогу необходимых размеров, шестеро путешественников совершили бы свое плавание в самых что ни на есть благоприятных условиях.
У сержанта Марсьяля не было никаких оснований отказываться, и тем не менее, даже не посоветовавшись с Жаном, он сухо ответил, как человек заранее принявший решение:
— Весьма польщен, сударь, весьма польщен! Ваше предложение, возможно, очень выгодно, но, увы! — неприемлемо... по крайней мере, для нас.
— Что же в нем неприемлемого? — спросил господин Мигель, очень удивленный такой оценкой своего предложения.
— Оно неприемлемо... потому что мы не можем его принять! — ответил сержант Марсьяль.
— Вероятно, у вас есть основания для такого ответа, господин сержант, — сказал господин Мигель, — но ведь я хотел, чтобы мы помогали друг другу, а потому я не заслужил столь оскорбительного отказа.
— Мне очень жаль... очень жаль, сударь, — ответил сержант Марсьяль, явно чувствовавший себя не слишком уверенно, — но я вынужден был ответить именно так.
— Отказ может быть облечен в соответствующую форму, и я, право же, не узнаю французскую вежливость...
— Сударь, — возразил сержант, начинавший уже терять терпение, — мне тут не до вежливости. Вы нам сделали предложение — у меня есть основания отклонить его без всяких объяснений. И если вы считаете себя оскорбленным...