ПОСЛЕ ДОЛГОГО ПЕРЕХОДА
— А будет ли когда-нибудь Американское Конго?.. — спросил Макс Губер.
— Да зачем же, мой дорогой Макс? — ответил Джон Корт. — Разве мало нам простора в Соединенных Штатах? Сколько новых и пустынных районов предстоит еще исследовать между Аляской и Техасом! Прежде чем заниматься внешней колонизацией, я думаю, лучше колонизировать страну изнутри.
— Ах, милый Джон, судя по всему, европейские нации закончат полным разделом Африки[156], а это около трех миллиардов гектаров!.. И американцы уступят все англичанам, немцам, голландцам, португальцам, французам, итальянцам, испанцам, бельгийцам?..
— А ничего другого американцам не остается, точно так же, как и русским, — заметил Джон Корт, и по той же самой причине…
— Какой?..
— Незачем утомлять ноги, когда стоит лишь протянуть руку…
— Ну ладно, мой дорогой Джон, а если в один прекрасный день федеральное правительство объявит о своих претензиях на часть африканского пирога… Есть уже Французское Конго[157], Бельгийское, Немецкое, не считая независимого Конго, которое только и ждет, кому бы вручить свою независимость! И вся эта страна, в которой мы находимся уже три месяца…
— В качестве путешественников, Макс, простых любознательных путешественников, а не завоевателей…
— Разница невелика, достойный гражданин Соединенных Штатов! — объявил Макс Губер. — Я убежден, что в этой части Африки ваша страна могла бы выкроить себе отличную колонию… Здесь такие плодородные земли, их надо только с умом использовать! А природа сама позаботилась о щедром орошении. Могучая водная система тут никогда не иссякает…
— Даже в такую дьявольскую жару, — заметил Джон Корт, вытирая капли пота со лба, дочерна загоревшего на тропическом солнце.
— А, наплевать! — браво откликнулся Макс Губер. Разве мы уже не привыкли к местному климату? Я бы даже сказал, что мы превратились в настоящих негров, если бы не боялся задеть самолюбие моего почтенного друга… А ведь на дворе еще только март! Можете вообразить, что здесь творится в июле и в августе, когда солнечные лучи буквально буравят кожу раскаленным железом!..
— Однако же, Макс, с нашей изнеженной французской и американской кожей тяжеловато нам будет сравниться с коренными жителями Габона[158] и Занзибара![159] Полагаю, между прочим, что пора бы завершить прекрасный и увлекательный поход, которому так благоприятствовала судьба… Мне не терпится поскорее возвратиться в Либревиль[160], обрести наконец в наших факториях покой и отдых, на которые мы вправе рассчитывать после трех месяцев подобного путешествия…
— Я согласен, дружище Джон, что эта рискованная экспедиция представляет некоторый интерес. Хотя, по правде говоря, она не вполне оправдала мои надежды…
— Ну, как же, Макс! Столько сотен миль[6 - Миля — здесь: сухопутная мера длины, равна 1,609 км.] по незнакомой стране у нас за плечами… А сколько опасностей среди не очень-то гостеприимных племен, сколько стычек наших ружей с дротиками и стрелами, какая божественная охота на нумидийских львов и ливийских пантер… А слоновые бойни по велению нашего вождя Урдакса, эти груды первосортных бивней, из которых можно изготовить клавиши для роялей всего мира! И вы еще недовольны чем-то…
— И да, и нет, Джон… Все это входит в обычное «меню» исследователей Центральной Африки… Все это читатель находит в описаниях Барта[161], Спика[162], Гранта[163],[ Шайю, Бёртона[164], Ливингстона[165], Стенли[166], Серпа Пинту[167], Андерсона[168], Камерона[169], Бразза[170], Гальени, Дибовски, Лежака[171], Массари, Висмана[172], Буонфанти, Мэстра…
В этот момент передок повозки наскочил на крупный камень, что прервало перечисление африканских завоевателей, делавшее честь эрудиции Макса Губера. Джон Корт воспользовался заминкой, чтобы вставить словечко:
— Так вы рассчитывали найти что-нибудь другое в ходе нашего путешествия?
— Да, мой дорогой Джон!
— Нечто неожиданное?