У основания Тейде широко раскинулся остров Тенерифе. Косые утренние лучи подчеркивали неровности рельефа, нагромождения бесчисленных вершин, дикие ущелья и долины, где в этот час просыпались деревни.
— Как это все прекрасно! — прошептала Элис после долгого созерцания.
— Как прекрасно! — эхом отозвался Робер.
Слова, прозвучавшие во вселенской тиши, спугнули очарование. Американка и француз одновременно повернулись друг к другу. И тут Элис заметила отсутствие Долли.
— Где моя сестра? — спросила она, словно пробуждаясь ото сна.
— У мисс Долли легкое недомогание,— сказал Робер,— она с господином де Соргом остановилась немного ниже. Если угодно, я могу им помочь.
Робер хотел идти назад. Но Элис жестом остановила его.
— Не надо,— сказала она,— останьтесь.
После нескольких минут молчания она заговорила с легким смущением, не свойственным ее решительному характеру:
— Я рада, что мы одни. Мне нужно вам сказать... вернее, поблагодарить вас.
— Меня, сударыня? — воскликнул Робер.
— Да,— продолжала Элис.— Я заметила, что вы окружили меня особым попечением, и поняла его причину. Поверьте, это покровительство для меня драгоценно, но я хочу, чтобы вы знали... Я не так уж беспомощна. Я поняла, что произошло на Мадейре.
Робер растерянно молчал. Элис его предупредила:
— Не отвечайте. Я сказала то, что должна была сказать. Мы оба владеем постыдной тайной, но я знаю, она будет сохранена.
После небольшой паузы она произнесла с нежностью в голосе:
— Разве теперь я не обязана вам своей жизнью?
Робер сделал протестующий жест.
— Как, вы пренебрегаете моей дружбой? — шутливо спросила Элис.
— Дружба недолговечна,— грустно ответил Робер.— Через несколько дней корабль бросит якорь в Темзе, и каждый из нас последует своим путем.
— Это правда,— сказала взволнованная Элис.— Судьба нас, возможно, разлучит, но нам останутся воспоминания.