— Не всегда! — При этих словах Калькрейт метнул в меня злой взгляд. Мои ответы, несомненно, казались ему более вольными, чем это полагалось. Однако взгляд его был лишь молнией, гром же еще не грянул.
«Стой-ка! — подумал я про себя. — У этого малого вид плута, который, как говорят наши пикардийцы, собирается тебя нагреть! Теперь-то надо быть настороже!»
Спустя минуту Калькрейт снова принялся за допрос и, заговорив слащавым голосом, спросил:
— За сколько дней вы добрались из Франции в Пруссию?
— За девять дней.
— А каким путем следовали?
— Кратчайшим и в то же время лучшим.
— Могу ли я поточнее узнать, где именно вы проследовали?
— Сударь, — спросил тут я, — к чему все эти вопросы?
— Господин Дельпьер, — сухо ответил Калькрейт, — мы, в Пруссии, имеем обыкновение допрашивав всех посещающих нас иностранцев. Это полицейская формальность, от которой вы, разумеется, не намереваетесь уклониться?
— Ладно! Я следовал вдоль границы Нидерландов, через Брабант, Вестфалию, Люксембург, Саксонию…[198]
— Вы, стало быть, сделали большой крюк?
— Почему?
— Потому что прибыли в Бельцинген по тюрингской дороге.
— Верно, по тюрингской. — Я понял, что в своем любопытстве он хорошо знал, куда клонит. Надо было не попасться.
— Не могли бы вы мне сказать, в каком пункте вы перешли французскую границу? — спросил он.
— В Турне.
— Странно.
— Что же тут странного?
— А то, что вас заметили следовавшим по цербстской дороге.