Трудно было, в самом деле, подготовить к отправке столь неожиданную экспедицию. Потребовалось восемь дней, чтобы разместить лошадей, которых было приказано оставить в Сегу-Сикоро, а также найти транспортные средства и достаточное количество провизии. Только второго марта Марсеней смог посадить отряд на суда и начал спускаться по Нигеру.
Путешествие в эти последние месяцы сухого сезона затруднялось мелководьем, оно заняло целых две недели, и бывший конвой экспедиции Барсака высадился в Кабара, порту Тимбукту, семнадцатого марта.
Когда капитан Марсеней представился коменданту полковнику Аллегру, тот посмотрел на него с таким же удивлением, как его коллега в Сегу-Сикоро. Он заявил, что в области не было никаких волнений, что никогда не просил подкреплений, и ему совершенно непонятно, зачем полковник Сент-Обан послал ему без предупреждения сто человек, в которых он совершенно не нуждается.
Это становилось странным, и капитан Марсеней подумал, не был ли обманут фальшивым документом. Но с какой целью? Ответ был ясен. Как ни казался необъяснимым такой факт, но если, в самом деле, имела место подделка, ее совершили, чтобы уничтожить обезоруженную экспедицию Барсака. Логически подойдя к такому заключению, капитан Марсеней испытывал крайнее беспокойство, думая о большой ответственности, ложащейся на него, и об опасностях, которые угрожали мадемуазель Морна, а память о ней переполняла его мысли и сердце.
Его тревога стала еще сильнее, когда в Тимбукту, как и в Сегу-Сикоро, он не смог получить никаких сведений о лейтенанте Лакуре. Никто его не знал. Больше того: никто не слышал о корпусе суданских волонтеров, хотя о нем было упомянуто самим полковником Сент-Обаном.
И, однако, приказ полковника, казавшийся подлинным при самом тщательном рассмотрении, имел силу, пока не была доказана его фальсификация. Капитану Марсенею и его людям предоставили жилища, и, как только явился случай, приказ был послан полковнику Сент-Обану, который один мог удостоверить его подлинность.
Но от Тимбукту до Бамако тысяча километров, и предстояло долго ждать, пока придет ответ.
Капитану Марсенею, лишенному определенных обязанностей и снедаемому беспокойством, казалось, что время остановилось. К счастью, в конце марта приехал капитан Перриньи, старый товарищ по Сен-Сирской военной школе, с которым его когда-то связывала тесная дружба. Два друга были рады встрече, и время для Марсенея потекло быстрее.
Посвященный в заботы товарища, Перриньи успокаивал его. Фальсификация приказа, достаточно хорошо подделанного, чтобы всех обмануть, казалась ему страничкой из романа. По его мнению, скорее можно было допустить, что лейтенант Лакур, плохо осведомленный об истинных мотивах решения полковника, неточно выразился о его причине. Удивление же полковника Аллегра легко объяснялось. В этой области с плохо налаженной связью могло случиться, что адресованная ему копия приказа затерялась.
Капитан Перриньи, присланный в Тимбукту на два года, привез массу ящиков, которые Марсеней помогал распаковывать. В некоторых было исключительно лабораторное оборудование. Если бы не его мундир, Перриньи мог бы считаться ученым. Страстно преданный науке, он был в курсе всех новейших достижений, особенно в области электричества. В их содружестве Перриньи был представителем науки, Марсеней — войны. Разница во взглядах рождала частые дружеские споры. Они, смеясь, называли друг друга «старой библиотечной крысой» и «дрянным таскателем сабли», хотя, разумеется, армейская струнка не мешала Марсенею быть человеком культурным и образованным, а Перриньи при своих научных познаниях оставался превосходным, храбрым офицером.
Через несколько дней после, приезда друга капитан Марсеней застал его во дворе дома, где тот жил, за сборкой какого-то аппарата.
— Ты пришел кстати! — вскричал Перриньи. — Я тебе покажу что-то интересное.
— Это? — спросил Марсеней, показывая на аппарат, состоявший из двух электрических батарей, электромагнита, маленькой стеклянной трубочки с металлическими опилками, и медного прута в несколько метров высоты.
— Оно самое. Безделушка, которую ты видишь, — волшебная выдумка. Это приемник беспроволочного телеграфа.
— Я слышал, как об этом говорят уже несколько лет, — сказал заинтересованный Марсеней. — Так проблема решена?
— Еще бы! — вскричал Перриньи. — На земном шаре с ней столкнулись одновременно двое. Один — итальянец Маркони — нашел средство посылать в пространство волны Герца… Да ты слыхал ли о них, закоренелый солдатишка?
— Да, да, — ответил Марсеней. — Учил в школе. Впрочем, о Маркони говорили, когда я еще был в Европе. Ну, а другой изобретатель?
— Французский физик Бранли. Он сконструировал приемник — чудо изобретательного ума.
— И аппарат, который я вижу?…
— Он и есть, и ты моментально поймешь его принцип. Бранли заметил, что железные опилки плохо проводят электричество, но становятся хорошим проводником под влиянием волн Герца. Под действием этих волн опилки начинают взаимно притягиваться, и между ними возникает сцепление. Видишь трубочку?
ebooksa