Потом, как будто утратив с этого мгновенья всякую волю к жизни, он испустил глубокий вздох, закрыл глаза и перестал дышать. Напрасно бросились к нему на помощь. Лорд Бакстон Гленор отошел в вечный покой, как вечером отходят ко сну. Он умер незаметно, точно уснул.
Здесь кончается эта история.
Теперь известна судьба всех героев: Барсака, будущего министра; Понсена, опьяненного статистикой; доктора Шатоннея, возвратившегося к больным; Сен-Берена, счастливого возле своей тетки-племянницы, и Жанны, счастливой жены капитана Марсенея; Льюиса Бакстона, главы Центрального банка; и, наконец, Малик и Тонгане, матери и отца процветающего потомства.
Что же касается меня…
Ну! Я раньше времени раскрываю секрет! Скажем так: что касается Амедея Флоранса, он снова начал работать в «Экспансьон франсез», опубликовал рассказ о своих приключениях, оцененный редактором по тридцать сантимов за строчку. Чтобы побольше заработать, небогатый репортер решил убить одним ударом двух зайцев и сделал из этих приключений роман.
Роман, скажете вы? Какой роман? Тот самый, который вы, друзья-читатели, только что кончили читать.
Как глубокий психолог, Амедей Флоранс справедливо рассудил, что если он просто расскажет факты, читатель будет зевать, тогда как, изложенные в форме романа, они займут его внимание. Так уж устроен мир. История с большой буквы нас усыпляет. Нас занимают только истории… иногда. Что вы хотите, мы во Франции несерьезны.
Так как эти приключения были подлинными, Амедей Флоранс, скрыв свою личность с ловкостью, которая впервые принесла ему публичную славу, «закамуфлировав» их под роман, надеется на переиздание. Эта манера переходить от газетной статьи к запискам, которые ведутся изо дня в день, затем к рассказу от третьего лица; манера делать свой стиль немного вольным и дойти до того, чтобы объявить себя смелым и умным парнем; едкая критика, преувеличенная лесть — все это трюки, чтобы лучше скрыть подлинного автора.
Но вот он выполнил задачу. Плохая или хорошая, занимательная или скучная, — книга перед вами. Теперь можно раскрыть инкогнито без всякого стеснения и заявить о правдивости этого рассказа. И вот, тот, кто его составил, ваш покорный слуга, может подписать свое имя: Амедей Флоранс, репортер «Экспансьон франсез», прежде чем написать большое, высокое, царственное слово
Треволнения одного китайца в Китае
Глава I
— Следует признать, жизнь — лучшее, что есть на свете, — посасывая подслащенный корень лотоса, воскликнул один из посетителей богатого речного ресторана, положив руку на подлокотник кресла, отделанного мрамором.
— Согласен, жизнь прекрасна, но столь же и отвратительна, — возразил другой, сотрясаемый приступом кашля из-за застрявшего в горле кусочка акульего плавника.
— Полноте, господа! Не стоит преувеличивать! — вступил в беседу третий в огромных очках. — Все эфемерно. Сегодня кому-то плохо, завтра все проходит, как проходит легкое приятное головокружение от этого нектара.
И он с видимым удовольствием одним махом выпил бокал великолепного вина, волшебный запах которого исходил из горлышка металлического чайника.
— А что касается меня, — заговорил четвертый, — я был бы вполне счастлив, если бы мог бездельничать и при этом ни в чем не нуждаться.
— Вы все неправы! — энергично вмешался пятый. — Счастье в познании, труде, усвоении как можно большего объема знаний.
— Чтобы затем признать, что, в конце концов, ты ничего не знаешь!
— Но здесь-то и начинается мудрость!
— А где она заканчивается?
ebooksa