— Да, совершенно справедливы! — ответил Сиприен.
— Поэтому я был бы вам очень обязан, если бы вы подтвердили мое право письменно — на тот случай, когда мы сможем заставить этого негодяя вернуть алмаз, который он бесстыдно украл!
Сиприен взял лист бумаги и написал:
С этим документом развеялись все мечты молодого инженера. В самом деле, если бы алмаз когда-нибудь нашелся, он принадлежал бы Джону Уоткинсу вовсе не как подарок, а по праву собственности, и тем самым между Алисой и Сиприеном разверзалась новая пропасть, которую возможно было заполнить только многими миллионами.
Как ни печальны были последствия такого контракта для молодых людей, еще более пагубными оказались они для Матаки-та! Теперь он подозревался в краже алмаза, который принадлежал Джону Уоткинсу! Это Джон Уоткинс был обокраден. А уж Джон Уоткинс никак не принадлежал к тем людям, которые бросают преследование, если уверены, что поймают вора.
Потому бедного кафра схватили, бросили в тюрьму, и не прошло двенадцати часов, как его судили, а затем, несмотря на все, что мог сказать в защиту бедного юноши Сиприен, приговорили к казни через повешение... если он не захочет или не сумеет вернуть «Южную Звезду». Но так как Матакит и не мог ее вернуть, то дело было предрешено, и Сиприен уже не знал, что еще можно предпринять для спасения бедняги, которого по-прежнему считал ни в чем не повинным.
Глава XXII
КОПИ СОВЕРШЕННО ОСОБОГО РОДА
Тем временем мисс Уоткинс узнала о случившемся — и о ночном визите людей в масках, и о разочаровании, постигшем молодого инженера.
— О, господин Сиприен,— сказала она ему,— да разве ваша жизнь не стоит всех алмазов в мире?
— Дорогая Алиса...
— Не будем больше думать обо всем этом, и откажитесь отныне от подобных экспериментов.
— Вы мне приказываете?..— спросил Сиприен.
— Да, да,— отвечала молодая девушка.— Теперь я приказываю вам прекратить их, так же как раньше приказывала к ним приступить... ведь вы же сами хотите получать от меня приказы!
— Ах, как бы я хотел все их исполнить! — ответил Сиприен, взяв в свои ладони протянутую ему руку.
И тут он сообщил ей о приговоре, только что вынесенном Матакиту.
Алиса была сражена, ее страдания еще усилились, когда она узнала об участии в этом деле своего отца. Мисс Уоткинс не верила в виновность бедного кафра! Так же, как и Сиприен, она была готова сделать все, чтобы только его спасти. Но что можно тут сделать? А главное, как уговорить Джона Уоткинса отвести от Матакита несправедливые обвинения, которые он сам на него возвел? Следует сказать, что фермер так и не смог добиться от обвиняемого признания вины— ни показывая возведенную уже виселицу, ни подавая ему надежду на помилование, если он заговорит. А потому, вынужденный отказаться от всякой надежды вернуть себе «Южную Звезду», Джон Уоткинс пребывал в таком состоянии, что к нему не так-то просто было подступиться. И все-таки дочь хотела попытаться в последний раз.
На другой день после вынесения приговора несчастному кафру мистер Уоткинс надумал привести в порядок свои бумаги. Сидя перед большим бюро цилиндрической формы из эбенового дерева с инкрустацией из полудрагоценных камней — замечательной вещицей, оставшейся от голландского владычества, которая после долгих скитаний оказалась в этом затерянном уголке — Грикваленде,— он просматривал разные бумаги, удостоверяющие его собственность, контракты, письма и тому подобное. Позади него склонилась над вышивкой Алиса. Кроме отца с дочерью, в комнате еще находилась страусиха Дада, которая, прогуливаясь с важным видом, то бросала взгляд через окно, то следила своими большими, почти человечьими, глазами за движениями мистера Уоткинса и его дочери.