— Она становится все печальнее день ото дня! — ответила Гульда.
— Кто-нибудь приезжал без меня?
— Да, был один постоялец, он уже уехал.
— Значит, в гостинице туристов нет и никто не нуждается в проводнике.
— Нет, Жоэль.
— Тем лучше, так мне не придется оставлять тебя одну. Впрочем, боюсь, что если погода и дальше будет такой же скверной, в этом году мало кто из туристов пойдет на Телемарк.
— Да ведь еще только апрель, братец!
— Верно, но сдается мне, что сезон для нас выдастся плохой. Ну да ладно, поглядим! Расскажи-ка мне о постояльце, — он, что же, уехал из Дааля вчера?
— Да, поутру.
— И кто же это был?
— Он как будто живет в Драммене и зовут его Сандгоист.
— Сандгоист?
— Да. А ты его знаешь?
— Нет, — ответил Жоэль.
Гульда долго раздумывала, следует ли ей посвящать брата в то, что произошло в гостинице, пока он отсутствовал. Как расценит Жоэль бесцеремонное поведение постояльца, его явное намерение оценить стоимость дома и обстановки, странное отношение фру Хансен к этому человеку? Не усомнится ли он в том, что у их матери, должно быть, имелись веские основания действовать именно так, а не иначе? И каковы они, эти основания? Что общего между нею и этим Сандгоистом? Да, здесь явно крылась тайна, угрожающая благополучию их семьи. И Жоэль непременно захочет проникнуть в эту тайну, начнет докучать матери, засыплет ее вопросами… А фру Хансен, и без того необщительная, совсем замкнется под этим натиском и, как всегда в подобных случаях, не промолвит ни слова. В результате отношения между нею и детьми, и так довольно натянутые, испортятся вконец.
Но могла ли Гульда утаить что-либо от брата? Не появится ли тогда трещина в их крепко спаянной дружбе? Нет, такую дружбу предавать нельзя! И Гульда решилась все ему рассказать.
— Ты никогда не слыхал об этом Сандгоисте, бывая в Драммене? — спросила она.
— Никогда.
— Ну так вот, Жоэль, наша мать знала его, по крайней мере, по имени.
— Она знала Сандгоиста?