— Ну разумеется, Гульде Хансен.
— Так, стало быть, у Гульды Хансен и надобно спросить, намерена ли она продать его.
— Жоэль! — вмешалась фру Хансен.
— Позвольте мне договорить, матушка, — продолжал ее сын. — Разве билет не принадлежал на вполне законных основаниях нашему кузену Оле Кампу, и разве он не имел права завещать его своей невесте?
— Несомненно! — отвечал Сандгоист.
— Значит, для того, чтобы приобрести его, следует обращаться к Гульде Хансен, и только к ней!
— Согласен, господин формалист,[95 - Формалист — блюститель пустых формальностей, то есть внешних требований и условий при исполнении какого-нибудь дела.] — сказал гость. — Итак, я прошу Гульду продать мне билет за номером девять тысяч шестьсот семьдесят два, полученный ею от Оле Кампа.
— Господин Сандгоист, — твердо объявила девушка, — мне было сделано множество таких предложений, но я все их отклонила. И вам я отвечу то же, что ответила другим. Если мой жених послал мне билет со своим последним «прости», значит, он хотел, чтобы я сохранила его, а не продавала. Поэтому я не расстанусь с ним ни за какие деньги.
С этими словами Гульда собралась покинуть зал, полагая, что разговор, — по крайней мере, в том, что касалось ее лично, — исчерпан этим отказом. Но по знаку матери ей пришлось остановиться.
Фру Хансен невольным жестом выдала свое разочарование, а нахмуренные брови и сверкнувшие глаза Сандгоиста явно свидетельствовали о закипавшем в нем гневе.
— Да, Гульда, останьтесь! — приказал он. — Вы еще не сказали последнего слова, и, если я настаиваю на продаже билета, то, поверьте, имею на это право. Впрочем, я вижу, что неясно выразился или, скорее, что вы меня плохо поняли. Очевидно, что шансы билета на выигрыш не могли возрасти в силу того факта, что он был закупорен в бутылку рукою терпящего бедствие и что бутылку эту столь удачно выловили в море. Но разве можно спорить с безумцами? Они готовы на все, лишь бы завладеть этим волшебным билетом. Они жаждут купить его и не успокоятся, пока не добьются своего. И вот я повторяю: это выгодное дело, и я приехал предложить вам прибыльную сделку.
— Трудновато же вам будет договориться с моей сестрой, сударь, — иронически ответил ему Жоэль. — Вы ей толкуете о сделке, а она вам — о чувствах, вы говорите на разных языках.
— Все это пустая болтовня, молодой человек, — отрезал Сандгоист, — и когда я закончу объяснения, вы убедитесь, что дело это выгодно сколько для меня, столько и для нее самой. Добавлю, что оно в равной мере окажется выгодным и для ее матери, которая прямо в нем заинтересована.
Жоэль и Гульда переглянулись. Неужели они наконец узнают то, что фру Хансен так упорно скрывала?
— Итак, я продолжаю, — сказал Сандгоист. — Я не претендую на покупку билета по той цене, которую заплатил за него Оле Камп. Отнюдь! Разумно это или неразумно, ныне стоимость его возросла. И я готов понести некоторые расходы, чтобы стать его обладателем.
— Но ведь вам же сказали, — возразил Жоэль, — что Гульда отвергла предложения наверняка более выгодные, чем ваше.
— Да неужто?! — воскликнул наглый визитер. — Более выгодные предложения! Скажите на милость! А разве вам известны мои?
— Каковы бы они ни были, моя сестра отказывает вам, и я ее одобряю.
— Но с кем же я все-таки имею дело, с Жоэлем или с Гульдой Хансен?
— Моя сестра и я — одно целое, — ответил юноша. — Вы, может быть, не знали этого, ну так узнайте сейчас!