— Как хочешь, Уилкокс,— ответил Донифан.— Я-то больше люблю подстреливать дичь на свободе, чем убивать ее на дне ямы.
В этих словах выразился спортивный дух мальчика. Однако Уилкокс, подавший мысль о западне, оказался практичнее Донифа-на. Товарищи помогли ему нарубить веток и сложить над ямой, прикрыв листвой. Такая ловушка была, конечно, довольно примитивной, однако ею успешно пользуются трапперы[118] в пампасах. Мальчики отметили место западни зарубками на деревьях и возвратились к пещере.
В последующие дни охотничьи походы продолжались. Пернатой дичи было много. Помимо дроф попадались каменные стрижи с белыми точками на крыльях, как у цесарок, целые стаи лесных голубей, довольно вкусные северные гуси. Из четвероногой дичи здесь обитали пищухи — род грызунов, с успехом заменяющих кроликов во фрикасе[119]; мары — разновидность зайцев с рыжим мехом и черной отметиной на хвостике, пекари — маленькие кабанчики и гвазуи — быстроногие пампасские олени. Встречались и броненосцы — своеобразные млекопитающие с чешуйчатым панцирем на спине; их мясо считается деликатесом.
Донифану удалось подстрелить несколько таких зверьков, но добыча не оправдывала истраченных боеприпасов. Замечание Гордона по поводу подобного расточительства Донифан и его товарищи восприняли с явным неудовольствием.
Во время одного из таких походов мальчики набрали много дикого сельдерея, обильно росшего в сырых местах, и кресс-салата, молодые ростки которого — прекрасное средство от цинги. Эту зелень стали регулярно подавать к столу.
Так как мороз еще не сковал реку и озеро, то рыбы хватало. На удочку ловили форель и нечто, похожее на щуку: вкусно, но костисто. Однажды Айверсон, торжествуя, принес большущего лосося, с которым долго боролся, чуть не сломав удилище. Когда рыба косяком пойдет к устью реки, можно будет наловить ее побольше, про запас на зиму.
Несколько раз дети осматривали яму-западню Уилкокса, но она оставалась пустой, хотя туда для приманки положили большой кусок мяса.
Но вот наконец семнадцатого мая произошло знаменательное происшествие.
В тот день Бриан с несколькими мальчиками пошел в лесок поискать у скал поблизости, нет ли там какой-нибудь пещеры годной для склада. Приблизившись к западне Уилкокса, они услышали хриплые крики и помчались туда. К Бриану тотчас присоединился Донифан, который не любил, чтобы его опережали. Остальные, с ружьями наготове, немного поотстали. Фэнн крался, насторожив уши и вытянув хвост. Когда они были шагах в двадцати от ямы, крики возобновились. В настиле зияла дыра. Очевидно, в западню провалилось какое-то животное.
— Пиль, Фэнн! Пиль! — крикнул Донифан.
Собака бросилась вперед, заливаясь лаем, в котором, однако, не слышалось ярости.
Бриан и Донифан, подбежав, наклонились над ямой.
— Идите сюда! — крикнули они.— Скорее!
— Это не ягуар? — спросил Уэбб.
— И не пума? — вторил ему Кросс.
— Да нет же! — ответил, смеясь, Донифан.— Это — двуногое животное! Мы поймали страуса!
Действительно, в яме оказался не кто иной, как страус. Было чему порадоваться: ведь у этой птицы очень вкусное мясо, особенно грудина, где скапливается жирок.
Этот экземпляр оказался сравнительно небольших размеров, с головой, похожей на гусиную, и с мелким беловато-серым оперением и принадлежал к семейству «нанду», распространенному в южноамериканской пампе. Хоть он и не шел в сравнение с крупным африканским страусом, но все же был несомненной достопримечательностью здешней островной фауны.
— Надо взять его живым! — воскликнул Уилкокс.
— Обязательно! — поддержал его Сервис.